Я падаю на какого-то скрючившегося мужика, потому что стоять в полный рост здесь невозможно- слишком низко потолок. Пленник возмущенно перекидывает меня на завизжавшую от страха девушку. Та отшатывается от меня как от прокаженной и так сильно вжимается в стену, что мне даже находится свободный пятачок…

- Простите…извините…простите…- невнятно бормочу, потирая ушибленные места и пристраиваясь на грязном полу.

Ответом мне служит сначала гнетущая тишина, а потом бессвязное бормотание всех пленников разом. Они начинают молиться. Нестройно, кто кому, но горячо и с душой. Поджимаю к себе колени, кладу на них подбородок. Стараюсь не думать о том, как сильно нас качает. Вспоминаю ” Отче наш” и начинаю бормотать с ними заодно…Я не очень верю в Бога, но звук собственного голоса лучше, чем завывание ветра, шум обрушивающихся на нас волн, полные тревоги выкрики воинов и раскаты грома над самой головой. Всё, что угодно, лучше этого…Я устала бояться умереть. За последние сутки я слишком часто испытывала этот страх. И как же я устала…Мне кажется, я начинаю понимать солдат, кидающихся первыми в атаку… Так хотя бы адреналин перекроет этот липкий противный ужас,

поселяющийся в душе, пока ты отсиживаешься где-нибудь в кустах, просто ждешь и на что-то надеешься…

Удары барабана, задающего темп гребцам, смолкают, и вместо них через минуту с палубы начинает доносится какое-то очень странное монотонное пение. Невероятный звук, я ни разу не слышала ничего подобного. Высокий, вибрирующий, завораживающий, отдающийся дрожанием в груди. Все тело будто откликается, оживая, и стремится туда, ближе… Пленники вокруг как один тоже задирают головы к открытому над нашими головами люку и вслушиваются в странную песнь… И виднеющееся в проёме черное зловещее небо озаряется зеленоватым свечением….

Стоп, что? Свечение???

От неожиданности я подскакиваю и с размаху ударяюсь головой о потолок. Со стоном оседаю обратно на пол.

- Это что? – хриплю ошарашенно, потирая набухающую на макушке шишку и указывая пальцем на зеленую светящуюся дымку, висящую в воздухе и становящуюся всё плотнее с каждой секундой.

Пленники разом поворачивают головы ко мне и единодушно смотрят как на дуру. Меня вообще немного пугает синхронность их реакций…

- Колдовство, ведьма, что ж ещё,- цедит сквозь зубы один из мужчин, смотря на меня исподлобья, – Вместо того чтобы дуру из себя строить, помогла бы лучше ведьмаку ихнему. А то как Голову губить, так ума хватило, а как нас из лап разгневанного Морея вытащить, так хрен тебе…

- Из лап кого, простите? – уточняю, приподнимаясь.

Колдовство? Он сказал колдовство??? То есть…Это оно вот прямо настоящее? Не как у нас в “Битве экстрасенсов”???О-чу-меть…

- Морей – бог пучины. Совсем что ли дикая? – летит мне презрительное в спину.

- А-а- а, ясно. Ты поаккуратней… – рассеянно тяну я.

- ...С ведьмой- то разговаривай…- и замолкаю в шоке, выглянув из трюма.

Потому что в этот момент перед глазами моими предстаёт что-то невероятное. Седой толстый воин, ранее отбивающий ритм на барабане для гребцов, сейчас поёт свою странную песнь, привязанный за пояс к мачте. Его глаза закрыты, на лице застыло отрешенное выражение. А из рук, возведенных к небу, льются зеленые невероятно яркие светящиеся нити и постепенно рассеиваются в пространстве мягким неоновым свечением.

У меня отпадает челюсть. Нет, я точно сплю…

Я настолько шокирована увиденным, что даже стихающие только около нас ветер и волны не производят на меня уже никакого впечатления. Дождь, ставшим без ветра прямым, хлестко бьёт меня прямо по шишке на макушке, заливается в глаза и нос. Гребцы из последних сил быстро ворочают веслами, хриплыми криками подбадривая себя. А я всё стою и стою, высунувшись из люка и наблюдая за настоящим, твою мать, волшебством, творящимся прямо на моих глазах.

4

Буря ослабевает лишь к рассвету. Первые солнечные лучи вдруг прорываются сквозь окружающий нас плотной стеной мрак и рассеивают безысходную пугающую темноту. Ветер затихает, уже не разбивая волны с такой мощью о невидимою преграду вокруг корабля, созданную изможденным к этому времени Ульрихом. Дождь перестаёт так остервенело лупить по палубе, сменив грохот падающих капель на мерный монотонный шум, становящийся всё тише с каждой минутой.

В какой-то момент колдующий ведьмак резко опускает руки и безвольно повисает на веревке, привязывающей его к мачте. Невидимая защитная стена вокруг нас рушится в тот же миг. Порыв ледяного ветра бросает волосы мне в лицо, ладью начинает мотать от добравшихся до нас волн. Но сильная стихия уже позади, и даже мне, ничего не смыслящей в мореплавании, понятно, что смертельной опасности эта качка для нас не представляет.