— По коням, — крикнул я Богдану и тут же взобрался в седло, а следом и он. Развернув Черныша, мы отправились дальше.

В молчании ехали недолго, первым заговорил Богдан, не утерпев.

— А хорошо мы все-таки их побили, жаль только отцова мерина, — вздохнул Богдан и тут же продолжил: — А ты видел, как на меня прыгнул, а я ему раз и лапу срубил, как тятя учил.

— Не-е, — улыбнувшись, протянул я. — Не видал, сам крутился. Со всех сторон накинулись. Черныш аж двух затоптал, — хмыкнул я.

— О как. Я думал, от тебя отпрянули да ему под копыта попались, — с удивлением глянул на моего коня Богдан.

— Если бы, он на дыбы встал, я еле в седле удержался, — вспомнил я мгновения боя.

— Хорошего тебе коня дед подарил, — с завистью вздохнул Богдан.

— Ничего, настанет время, и у тебя такой же будет, — подбодрил я Богдана, он же лишь зыркнул на меня и повесил голову.

— Ну чего ты?— поинтересовался я.

— Так, откуда у меня такой конь возьмется, коли холоп я и отец мой, — посмурнев, произнес он.

— Сегодня холоп, а завтра вольный, да еще и сын боярский, вот увидишь, — подмигнул я. На крайняк я вас и отпустить могу, — произнес первое, что пришло в голову.

— Толку с этого. Коли поверстают нас, могут и не сразу надел дать, а коли дадут, так и без людишек. С собственного двора не прокормиться толком, и службу нести тяжко. Так к тому жеуехать на рубежи надолго можем, отец сказывал, бывало, и по десять лет дома не видят. А как возвернутся, дом пустой, а земля быльем поросла, — поделился со мной Богдан.

— И такое бывает, — задумчиво протянул я.

Мы проболтали всю дорогу, я аккуратно расспрашивал Богдана о разных мелочах, стараясь не вызывать подозрений.

Благо справочник по-прежнему работал, даруя мне информацию об этом времени.

Так я и узнал о Гороховце, который не раз вспоминали мои боевые холопы, это был ближайший укрепленный город, куда я был приписан как сын боярский. Город был маленьким, но укрепленным, и располагался он на реке Клязьма между Ярославлем и Нижним Новгородом, с Владимиром.

— Есть охота, — произнес со вздохом Богдан. — Еда вся в сумках у тяти осталась, — убитым голосом закончил он.

— Охота, — согласился я. — Жареного мясца бы сейчас, — мечтательно протянул вдогонку.

Богдан аж коня своего остановил и как-то подозрительно на меня глянул, а после с удивлением протянул:

— Так пост же нынче великий, какое мясо?

«Упс, прокололся»,— тут же пронеслось у меня в голове, а сам тем временем натянул вожжи Черныша.

— Пост, — согласно кивнул я. — Но мяса-то хочется, жареного, с корочкой да запашистого и свежего хлебца, — мечтательно протянул я, хитро глядя на Богдана.

Минуту, не меньше, на его лице отображалась работа мыслей, а после он расплылся в улыбке и протянул:

— Это да, хочется.

Я же про себя облегченно выдохнул.

Дальнейший путь прошел под монолог Богдана, который начал рассказывать, чего бы он еще отведал и попробовал.

Спустя пару часов среди деревьев показалась деревня.

— Вот и Шировица, дальше речка, там и живет Водяница, — указал рукой Богдан, на что я кивнул и пришпорил коня.

Шировица осталась от нас слева, а мы свернули на небольшую тропинку, но тут Богдан неожиданно протянул:

— Странно, — и я вопросительно на него глянул.

— Смотри, она там вроде одна живет и тропка небольшая, а сейчас вся истоптана. Когда мы ее отвозили обратно, такого не было. Ее легко пропустить было. Не случилось бы чего…

— Сейчас и увидим, — ответил я.

Спустя минут двадцать мы выехали на берег, где стоял одинокий дом и пара каких-то сараев.

Возле дома находилось не меньше десятка человек, среди которых были и мужчины, и женщины, одетые под стать Агапу и Афиньке.

Так вдобавок ко всему этому двое мужиков были на крыше дома и разбирали ее.

— Никак померла, — протянул рядом Богдан и тут же, заработав мой вопросительный взгляд, начал пояснять: — Ну, как ведьма помирает, крышу дома разбирают, чтобы ей легче на небеса уйти и грехи не помешали. Ежели не сделать этого, то ее дух навсегда останется в доме и будет пакостить живущим людям.

Я же молча выслушал Богдана и направил коня к толпе.

— Здравы будьте, люди православные, — громко произнес я, привстав на стременах. — Чего это случилось-то? Неужто померла?

— И ты здрав будь, померла. Как есть померла.— Ко мне подошел благообразный старичок, опирающийся на клюку. — А кто ты, мил человек, что-то я тебя и не знаю.

— Белев, я, живу рядом. Вот сюда ехали, — с горечью произнес я.

— А, стало быть, сынок Владимира, хороший был человек, — кивнул старичок, и тут к нам подошла молодая женщина, скорее, даже девушка.