— В семьдесят девятом чемпионат СССР и чемпионат Европы. Ну а главное — мне подарок к девятнадцатилетию, Олимпиада в Москве. Если хотя бы часть этой программы выполню, я — мастер спорта или международный мастер, ко мне будут прислушиваться, кого хочу секундантом.

— Больше прислушиваются, когда на совещаниях подаёт голос большой начальник, ни хрена не смыслящий в спорте, и весомым голосом роняет «есть мнение, товарищи…»

— Ну так другие боксёры брали золото на Олимпийских, на Европе, на мировом, побеждали в турнирах СССР-США, им тоже ставили палки в колёса, говорили «есть другое мнение», может, кого-то талантливого похоронили…

— Десятки, если не сотни спортсменов с угробленными судьбами, — перебил Ким.

— Ну и пусть! Я меряюсь с победителями, а не с неудачниками. Коган с Ботвинником — мужики классные. Но никто из них на ринге не достиг высот, состоялись только как тренеры.

— Понятно. Идея ясна, реализацию отложим на после Олимпиады. Надеюсь, буду живой и бодрый. Что второе?

— Расскажите мне про профессиональный бокс. Американский. Вы же интересуетесь…

Он усмехнулся специфическим таким движением губ на малоэмоциональном азиатском лице.

— Это — шоу. И бизнес. Там не важно, сильнее ты или слабее. Главное — больше срубить долларов.

То, что в устах папы Кима звучало с осуждением, мне было совершенно в тему по программе «восемьсот миллионов».

— Но мастерство спортсмена имеет значение?

— Конечно! Но чтоб тебя ставили на титульные поединки, важно не только победить конкурентов, но сделать это надо красиво. «Головастики» вроде твоего последнего не приветствуются, их бодание не зрелищно. Обожают нокауты, тяжелейшие, чтоб проигравший истекал кровью на полу. Готовят сюрпризы, когда фаворит за деньги ложится под дебютанта, а большие дяди стригут купоны на ставках на тотализаторе. Могут подловить в переулке и переломать руки, если не выполнил их условия боя. Конечно, имеешь право не соглашаться на договорняки, но твои промоутеры заключают соглашения без тебя, потом ставят перед фактом. И без договорных поражений выбор боёв снижается. А ты же не привык проигрывать!

— Если надо для дела и дальнейшего движения вверх, а иначе шлагбаум опущен, почему я должен козлить?

Этот ответ его удовлетворил.

— Взрослеешь. Кстати, хорошо в росте прибавил. Дракон помогает?

— Не без этого.

— Не увлекайся. Это в любительском наилегчайшем да для подростка — пятьдесят один килограмм нормально. Коль думаешь о профессиональном ринге, нужна масса, иначе просто не будешь смотреться. Сто семьдесят восемь, ну — сто восемьдесят, это предел. Не понукай дракошу, и так по инерции доберёшь ещё, пока рост не остановится. А мы начнём наращивать тебе мышцу. Готовься к переходу в средние веса, потом до полутяжа.

— Хорошо. Удержу вес до республики, там качаюсь и отъедаюсь. Теперь, почти как профессионал, получаю талоны на питание. Два рубля пятьдесят копеек на оплату в столовой.

Бабушка ахнула бы, узнав, какой ерундой питаюсь. Здоровая, полезная, но уж очень безыскусная пища.

— Сейчас, если не возражаешь, поработай с моей группой.

Папа Ким придумал им потрясающее задание: «завали боксёра». Мне запретил использовать любую технику, кроме боксёрской, выдал лёгкие перчатки и разрешил не жалеть.

Естественно, они сплошь пытались атаковать в ноги, раскрывая голову, и получали. Видимо, тренер сбивал с них спесь, уверенных, что техника карате и боевого самбо обеспечит успех. Лучше первоклассный боксёр, чем каратист-лузер, при всём моём уважении к восточным искусствам.

Папа Ким не сомневался, что первенство республики окажется для меня проходным, самые сильные соперники были минчане, уже побеждённые. Всё верно, только я был слабее из-за постоянной сгонки веса, Коган даже слышать не хотел выставлять меня в категории до пятидесяти четырёх. Без Хакашева конкуренцию мне составляли только брестские. Жребий их свёл в полуфинале, Соломахин аккуратно слил Тишкову по очкам, даже не пытаясь контратаковать. Более опытный погранец шлёпал его часто, метко и очень легонько, договорняк просматривался трёхсотпроцентный, но формально не придраться.

Главное, Тишков вышел против меня свежий, не утомлённый финалом, не испытывавший сгонки веса в сауне и изнуряющей диеты, у него вес пера давно стабилизировался. Наверно, и помрёт щепкой-старичком.

На ринге не смотрелся кандидатом в покойники, отнюдь. Порхал как птичка колибри и развлекал меня уймой обманных финтов. Такого в своей карьере я не встречал. Он начинал движение левой рукой, вызывая у меня защитный рефлекс, но не завершал даже отвлекающий джеб, тут же выстреливая правой, а левая немедленно возвращалась к прикрытию челюсти. Танцевал, часто нырял, уклонялся, даже если я не наносил удар, очень сложно было угадать, где в следующий миг окажется его голова, чтобы выцелить.

Первый раунд прошёл во взаимной разведке. Для себя я понял, что, хоть энергией Ци заправлен под пробку, обычные силы на исходе. Хватит на раунд, потом нужен отпуск… и отпустить вес.