Он смотрел мне в лицо также серьезно, даже чуть хмурясь, как будто ожидая чего-то еще, чего-то большего. Я улыбнулась, покрутила на пальце кольцо с желтым камешком и, сняв его, сунула в карман.

Беременность протекала легко, хотя, после первого же приступа токсикоза, перепуганный вусмерть Ольгерд притащил лекаря-мага. Узнав у мужа, во сколько обошелся визит городского «врача», я ворчала долго и упорно.

- Такие-то советы я и сама умею раздавать!

Лекарь рекомендовал мне - покой, поменьше домашних забот, прогулки на свежем воздухе и хорошее питание. Умник!

Начало осени было очень теплым, даже жарким, большую часть времени я старалась проводить в своей башенке у озера – от воды веяло прохладой, да и хозяйство замка я оставляла в надежных руках санги Брон. Возле окна, того самого окна на первом этаже, что выходило на маленький водопад, кроме кресла появилась удобная плетеная корзинка и небольшой столик.

Я частенько сидела там, вывязывая для малыша шапочки, пинетки и прочие костюмчики. Если учесть, что рожать мне предстояло или в самом конце зимы, или в начале весны, то теплые одежки не помешают.

Хотя я вполне могла и не беспокоиться о приданом – санги Брон, раньше других догадавшаяся о том, что мы ждем пополнение, с удовольствием обвязывала будущего наследника земель. Лекарь, кстати, не был уверен в поле ребенка.

- Тут, сангир, точно не скажу. Кажется, что мальчик, но уверенности у меня нет.

Живот только-только стал появляться и под одеждой, в общем-то, был почти не виден, но я отказалась от любых поясов и сшила себе мягкие удобные брюки на лямках, а сверху накидывала легкую тунику.

В этот раз, свалив все дела по дому на экономку, мы с мужем на несколько дней сбежали на озеро. За сезон он пристроил к подножью башни крошечный навес с черепичной крышей – там расположилась аккуратная и удобная летняя кухня. В этих побегах из дома для меня была особая прелесть – по молчаливому уговору Ольгерд готовил сам.

Добывать пищу, кстати, он тоже старался сам.  Разумеется, мы всегда привозили с собой запасы из замка – хлеб, масло, какое-нибудь вяленое мясо или рыбу. В башне лежал небольшой запас – яйца, мук, соль, сахар, крупы.

Однако, попадая сюда, мы как будто переносились в недавнее прошлое, когда он был Хантом, а я еще искала свое место в мире. Это была своего рода игра – в приключение - и она нам не надоедала.

Ольгерд часто приносил к столу дичь, свернутые из крупных листьев половичника кулечки с пускающими сладкий сок ягодами. Научился разбираться в грибах, которые мы запекали над открытым огнем на манер шашлыка.

Это место дарило мне покой и умиротворение – селяне по-прежнему ходили сюда редко - дурная слава обители Тьмы все еще охраняла леса. И мы отдыхали от многолюдья замка. Даже охрану брать с собой не было нужды – артефакты защиты, расставленные по периметру, огораживали достаточно большой кусок, чтобы я могла чувствовать себя в безопасности.

С утра мы немного поплескались под прохладными струями водопада, позавтракали яичницей и прихваченными из замка пирожками, и Ольгерд отправился добывать нам обед, а я осталась бездельничать и наслаждаться тишиной.

Немного повалялась на удобной постели, подсушила волосы, переоделась и спустилась вниз. Пару часов посидела в кресле любуясь водопадом и довязывая нежную, мягкую шапочку. Солнце спряталось за облака, стало чуть прохладнее, и я решила прогуляться.

Прошлась вдоль охранного периметра, нашла семейку молодых снежков – круглые белые грибочки, дающие потрясающий вкус и запах любому супу. «Семейку» срезала и, довольная своим трофеем, вернулась к летней кухне, чтобы выложить их на столе - когда Ольгерд вернется, сделаем какую-нибудь душистую похлебку.

Клумбы, посаженные Ольгердом, я никогда не обрезала. Подпитываемые каплей Силы, цветы радовали нас все лето, да и до сих пор цвели теми же нежно-розовыми звездочками.

Зато недалеко от грибной семейки я видела небольшую полоску разросшейся самосевом голубой дальфиты. Мне нравились эти летники за тонкий медовый аромат и потрясающую жизнестойкость – в вазе они стояли долго-долго. Прихватив с кухни рыбные ножницы, я пошла за добычей.

Стон я услышала не сразу потому, что срезая цветы, мурлыкала про себя: «Жил да был черный кот за углом, и кота ненавидел весь дом…», потом под коленку мне попался камешек, я ойкнула, вскочила, роняя букет, и, болезненно морщась, потерла ушибленное. Только наклонившись, чтобы собрать рассыпанные ветки, я услышала странный звук и замерла. Через мгновение он повторился - тихий, протяжный стон.

К охранному периметру, отмеченному тонкой ниткой из белых округлых камушков, тянувшихся от одного артефакта до другого, я подошла слегка насторожившись.