— Думаешь, мне не пойдет фиолетовый? — спрашивает он, негромко, игриво.

— Я думаю, ты будешь выглядеть хорошо в чем угодно, но я не уверена, что даже ты сможешь справиться с размытым пятном на лбу.

Деймон выходит из комнаты, чтобы выбросить несколько вещей, а я натягиваю на волосы свою верную пластиковую шапочку, чтобы они не мешали, и начинаю наводить порядок на прилавке.

— Вот. — Деймон протягивает сэндвич.

— Ты сделал мне сэндвич?

— Я едва мог думать из-за урчания твоего желудка.

Я чувствую, как пылают мои щеки, но все равно откусываю кусочек. Ничего особенного, арахисовое масло и желе, но я стону, когда сладкий вкус джема врывается в мой рот.

Деймон проводит большим пальцем по моей нижней губе, захватывая немного желе, а затем отсасывает его. — Я умирал от желания увидеть это вблизи.

— Вблизи? — Я позволила своим мыслям пронестись над его словами.

— У тебя есть платье?

— Твоя мама принесла несколько.

Он отмахнулся от этого. — Мисти, у тебя есть платье?

Я думаю о платье, которое сшила в прошлом году, но так и не смогла его надеть. Оно ничуть не практичное, скорее причудливое, чем черное.

Я пожимаю плечами. — Наверное, оно не подходит.

— Звучит идеально.

Когда мы с Деймоном входим в большой зал, в толпе воцаряется тишина. Бальный зал заливает мягкий свет, исходящий от потрясающих люстр шириной в пять футов, которые раскачиваются над нами. Пол заполнен женщинами в элегантных платьях, их руки соединены с мужчинами в безупречно сшитых костюмах, которые могли бы соперничать со строгим нарядом Деймона.

Их платья совсем не похожи на то, которое выбрала я. И если его глубокого декольте было недостаточно, то яркий изумрудно-зеленый цвет, который подчеркивает мои глаза и дополняет волосы, определенно выделяет меня.

Я поднимаю взгляд и замечаю, что Деймон уже наблюдает за мной. Его волосы уложены назад, ни одной пряди не выбивается. Ничего похожего на тот дикий беспорядок, который был, когда мы стояли вместе в моей ванной. Мой мозг замирает, пытаясь примирить Деймона, которому место в этой комнате, полной душных людей, и того, кто потратил час, чтобы убедиться, что мои волосы идеального оттенка лаванды.

Он наклоняется, приникая ртом к моему уху. — Что случилось?

— Они все смотрят на нас, — шепчу я в ответ.

Из его груди вырывается негромкий смешок. — Пусть.

— Мне здесь не место.

Он отстраняется и проводит большим пальцем по моей шее, чтобы наклонить мою голову вверх. — Твое место со мной.

Эмоции захлестывают мою грудь. Маленький голосок, который обычно кричит, что все это временно, на этот раз затихает. На данный момент я нахожусь именно там, где должна быть.

Мои губы кривятся в улыбке, я отвожу плечи назад и смотрю в лицо осуждающим взглядам.

— Это будет отстой, не так ли? — спрашиваю я.

Его смех вибрирует в моей руке, и он слегка кивает мне. — Я пытался не приходить. Это ты настояла.

— Ты должен был искать себе жену! — насмехаюсь я.

— У меня уже есть жена, — мрачно говорит он, и от его низкого гула у меня по плечам бегут мурашки.

— Еще не поздно повернуть назад? — Я жестом указываю на выход.

— К сожалению, тебе уже никуда не деться.

Он переплетает наши пальцы и слегка сжимает их, прежде чем провести меня сквозь толпу.

Мы пробираемся сквозь толпу зигзагами. Деймон умело представляет меня как свою жену членам своих коллег. Каждый раз одно и то же. Под поздравлениями по поводу нашего брака мужчины хотят знать, что именно во мне привлекло наследника Эверетта, а женщины с завистью наблюдают за мной, деликатно препарируя меня своими словами.

Конечно, никто не осмеливается проявлять внешнюю грубость.

Вместо этого мы играем в опасную игру с комплиментами за спиной и фальшивыми улыбками.

Они рассчитывают, что я не пойму, что, приветствуя меня, они на самом деле указывают на то, что я чужак. Но я прекрасно понимаю, что происходит. Я уже играла в эту игру и проиграла. Они будут терпеть меня, но даже замужество за Деймоном не изменит того, что я не одна из них.

После того, как мне кажется, что это уже миллионное знакомство, кончики пальцев Деймона прочерчивают огненную дорожку по моему позвоночнику через шелковую ткань, задерживаясь на изгибе поясницы. Он кивает в сторону задней части большого зала, где играет живой оркестр и пары грациозно кружатся по клетчатому танцполу. Я знаю этот танец, элегантные шаги, которые мне вдалбливали мои родители, всегда отчаянно пытавшиеся вписаться в эту великосветскую толпу, к которой мы никогда не могли по-настоящему принадлежать.