Она тут же вскочила и заозиралась. Цвара рядом нет, и у неё начались эмоциональные качели. Её глаза удивлённо пробежались по комнате и остановились на мне. Видимо, знакомый интерьер сбил с толку, и она осмысливала, что реальность — я или комната. Тут её маленькая помощница села ей на плечо, и Ева успокоилось.

— Цокотуха, буди меня всегда, если в комнату входят, и неважно, кто!

— Команда принята.

— Я смотрю, ты за это время многое успела.

— Старалась.

— Я пришёл за тобой, позвать на ужин.

— Дайте мне немного времени.

Моя пробуждающая скрылась за дверью санитарной комнаты. А я решил срочно позвать Цвара — настойка тоже нужна. Вроде бы обстановка спокойная, но я чувствую, что Ева в состоянии паники. А ведь ещё ужин, где я не могу её не представить: она здесь не пленница, а будущая хозяйка. И как быть с Земрой, я ещё не решил, но и лишать себя такой необходимой разрядки не могу. Сколько понадобится времени для решения нашей проблемы, никто не знает.

Как она назвала ИСИ? Муха-Цокотуха? Непривычно. Но мне кажется, что та стала летать усерднее. Она передавала мне на браслет, что параметры комнаты изменились. Но я не думал, что настолько! Пусть забавляет себя, главное, не допустить непоправимого, зеймы мне этого не простят.

Цокотуха издала странный звук. Ева вбежала в комнату, и тут же зашёл Цвар. Мне не понравилась радостная улыбка на её лице, предназначенная ему, — я такой не удостоился.

— Я готова.

Цвар ошарашенно разглядывал комнату. Подошёл к странному ложу, потрогал.

— Мне нравится. Очень непривычно для нас. Да и маленькое всё. Но главное, чтобы вам, госпожа, было здесь удобно.

Мне показалось, что Цвар намеренно тянул время. Его волны заполнили комнату. Ева задышала спокойнее, тело перестало двигаться рваными движениями. Зрачки, затопившие радужку, постепенно сужались. Пора.

Я не стал полностью оттеснять Цвара, встал с другой стороны и взял её за руку. Её ручка поднялась вверх. Ничего, здесь недалеко. Пусть знает: раз сама меня выбрала, то теперь принадлежит мне.

«Боже, кто в моей комнате? Как он попал сюда? Где я⁈ Это сон».

Великан осматривался, затем назвал меня по имени. Но тут стальная муха села мне на плечо. И я всё вспомнила. Жаль, что это не сон.

— А, это вы.

Я дала команду Цокотухе и убежала в ванную, чтобы Шевар не понял, как я испугалась. А когда увидела Цвара, мне как будто стало легче дышать. Если бы не он, то в первые дни в этом мире я, скорее всего, сошла бы с ума. А теперь с ясной головой нужно внимательно наблюдать за обитателями дома. Вот не верю я, что все пробуждающие сами покончили с собой. Я пока не наблюдаю варварского отношения к себе. Если шаманы и их аями обладают хоть толикой силы Цвара, а пробуждающие пережили и осознали свои первые дни на Ельзее, то и дальше жили бы себе в роскоши и заботе.

Мне нужно смотреть и молчать. А лучше прикинуться недалёкой диковатой самкой и понемногу готовиться к любым неожиданностям. Цокотуха, скорее всего, шлёт отчёты на браслет Шевару. Эх, жаль, я не дружила с компьютерами настолько, чтобы перепрограммировать мушку. Но в логике могу с ней потягаться, ведь голосовые команды она слушает. Мне лестно слышать, что именно Цвару всё понравилось. Он как глоток воздуха для меня, а его спокойная и добрая улыбка приводит меня в равновесие. Шевар же, наоборот, будоражит мои инстинкты, и весь мой организм готовится не то к нападению, не то к овладению, но спокойствия мне не добавляет, это точно. Конечно, здесь не та Ева, что жила на Земле, только память осталась прежней. Там я жила размеренной жизнью, мне не приходилось выживать, ждать неприятностей. Боги кардинально всё поменяли, и мне приходится меняться благодаря божественной задумке. Как бы я себя ни уговаривала, но липкий страх притаился. Он пока втянул когти, но готов напасть в любой момент. Я понимаю это и отдаю под влияние Цвара свой разум. Все здесь почувствуют мой страх, но не бывать этому. Иначе не успею понять, кто враг, и отправлюсь на облака.

А вот и столовая.

Цвар

Я увидел вызов Шевара. Говорил ведь этому упрямцу, что мне нужно быть рядом. Ева очень эмоциональная и ранимая. Её психика пока нестабильна. Хоть она и умничка, борется, приспосабливается (я постепенно снижал влияние на неё, чтобы Ева осталась собой, а не пустой оболочкой), нельзя ломать этот хрупкий организм. Может, в этом вся её ценность, а не в крови? А какую комнату она сделала! Из неё не хотелось выходить — настолько в ней было тепло.

Улыбка маленькой госпожи, словно мягкое прикосновение к сердцу. Его как будто погладили — настолько искренней она была. А вот глаза, особенно зрачки, затопившие радужку, сказали мне о многом. Ещё бы немного, и ужас выплеснулся наружу. Я тут же сковал нервную систему: неизвестно чем для неё это может закончиться.