Она прикинула, что завтра будет воскресенье, но в город ее, скорее всего, не выпустят. Во-первых, она наказана, и наказание может продлиться еще много дней. Во-вторых, вооруженному рабу выходить в город нельзя, а меч все еще не вынут из руки. В-третьих, даже если она попадет в город, - как она, со своим великанским ростом, скроется в толпе среди бела дня? Опять же, обеих охранниц нужно будет вырубать и подставлять под наказание.

Ей нужна была помощь, и Настя знала только одного человека в Арене, к которому можно было рискнуть обратиться за помощью, - Гассара.

Боец Гассар ненавидел имперцев даже сильнее, чем она сама. Он обучил ее владению оружием, а напоследок потребовал: «Пообещай мне, что убьешь имперцев столько, сколько сможешь убить!»

Гассар мог бы или помочь ей с побегом, или даже согласиться бежать вместе с ней! За одну ночь можно было бы убежать далеко, прихватив опоенного сонным зельем Файлера с собой, чтобы тот не смог активировать ошейники. Гассар мог бы, не привлекая внимания, днем прятать ее, а ночами они бы уходили все дальше и дальше. Они раздобудут где-нибудь мага, и заставят его снять ошейники. И вдвоем безопасней: не только на островах могут их сожрать или снова сделать рабами.

Но согласится ли Гассар пойти на смертельный риск из-за чужачки? Ведь если побег не удастся, то они будут умирать на пАру очень долго и мучительно, - что-что, а толк в зверствах имперцы знали.

Деваться было некуда: если Гассар ее предаст, то станет шестым в ее списке, подвинув охотников за рабами. А она сбежит все равно, перебив всех, кто встанет у нее на пути. А если она уговорит Гассара сбежать и вместе убивать имперцев, – то они вместе вырвутся на свободу, сначала за пределы столицы Геррат, а затем за границы этой паскудной страны.

То, что надо бежать от сытной и упорядоченной жизни в Арене – Настя не сомневалась. Она все равно в конце концов погибнет в бою, шанс выжить у нее очень невелик. Да и не хочется ради удовлетворения низменных желаний толпы убивать кого-то, даже трижды заслуживающего смерти. Пусть осужденным преступницам грозит более мучительная казнь, чем смерть от ее меча, - она не записывалась в штатные палачи!

А самое главное – ей стало до воя невыносимо ее рабство. Рабство оставалось рабством и под зверствами садюги Сируса, и под жизнерадостными распоряжениями хозяина Арены, Файлера. Гнетущее ощущение неволи не давало ничему радоваться, и день за днем ожесточало против самой жизни.

Она сбежит, когда тщательно подготовит побег, - потому что второго шанса у нее, скорей всего, не будет. Бежать нужно на юг, откуда родом Меррель. Настя вырвет ее из рабства и выяснит все, что нужно для выживания. Там, где идет война, всегда легче спрятаться.

Впрочем, можно бежать куда угодно: в Пустошь, к черту на куличики, только не в такую же гнусную империю работорговцев, как эта!..

Так, не трудно представить, что с ней было дальше.

Утром Файлер заявился в ее каморку и нашел парализованную Волчицу в той же луже, в какой оставлял вечером. Он твердо решил наказать суку так, чтобы та хорошенько запомнила урок! Сейчас он даст болевой импульс такой интенсивности, что прежняя боль покажется ей щекоткой! Сейчас ее выгнет дугой в страшных судорогах! И впредь эта зверюга будет мгновенно выполнять все его приказы! Даже пинком не нужно будет подгонять! И, наконец, она перестанет ему перечить!

Настя не знала о причитающихся ей новых импульсах боли, - она изо всех сил старалась не выдать себя, притворяясь парализованной еще с вечера. Она никак не отреагировала на удары из ошейника, чем повергла Файлера в ужас:

- Она сдохла! Она сдохла, сука такая!

На крики хозяина арены сбежались служащие. Запыхавшийся маг-лекарь долго тряс сдохшую рабыню под какие-то мудреные заклинания, пока Насте не надоела тряска, и она не открыла глаза.

- Я запустил ее сердце! И это была очень сложная работа, очень! – тяжело переведя дух, заявил маг. – Сколько мне заплатят?

- Жива! – выдохнул Файлер. – Он не обратил на слова мага никакого внимания. Он, идиот, чуть не убил курицу, несущую золотые яйца! Файлер снова поклялся себе, что пока из-под девки льется река золотых, он будет ее беречь.

На радостях ожившую Настю приказали помыть, накормить, и даже разрешили сводить в город без ночевки (вместе с мечом в кожаных ножнах, крепко-накрепко примотанным к бедру под платьем).

Насте не терпелось побежать на тренировку и поговорить с Гассаром, но она должна была подчиниться и идти в город, - как всегда, под конвоем двух мечниц. Она решила: раз уж идет в город, то заберет из банка все свои накопления, - в побеге пригодятся! И мешочек с драгоценными камнями ей нужно теперь всегда иметь при себе, - тогда сбежать она сможет в любой подходящий момент. И в неподходящий – тоже, если ее предаст Гассар, и ее снова поволокут на дыбу. Хватит с нее здешних развлечений!

Теперь! Будет! Наказывать! Она!