— Удивительно, но да, — я подняла глаза и заметила Картера.

Мой удивленный взгляд встретился с его.

Мужчина пристально смотрел на меня.

— Могу чем-нибудь помочь? — спросила я.

— Нет, — сказал он. — Я пришел за водой.

— А.

Аманда уже поднесла мужчине бутылку воды. Он взял ее, наконец оторвав от меня взгляд, чтобы сказать:

— Спасибо.

— Нет проблем, — ответила она. — Жду за кассой.

Он направился к кассе. Для меня было удивительно, что такой крупный, широкоплечий мужчина с такой грацией двигался вне льда. Казалось, он создан только для хоккея.

— Так как прошло свидание с таинственным мужчиной? — спросила она, после чего повернулась к нему с улыбкой. — Два доллара.

Вышло со скидкой, которую они получили за бесчисленные часы, проведенные здесь, на арене. Бутылка воды стоила семь долларов для людей, купивших билеты.

Он протянул кредитную карту.

— Да, с таинственным мужчиной, — сказала я, почувствовав, как Картер внезапно сосредоточился на чем-то, не глядя на меня. — Кто бы мог подумать, что встреча с кем-то на улице может так хорошо закончиться?

Его челюсть напряглась.

— Звучит очень небезопасно.

— Тем не менее, все прошло прекрасно, — не согласилась я.

Я думала, он не хочет разговаривать. Но мужчина вдруг показался очень заинтересованным в критике моего жизненного выбора.

Как только он ушел, мы с Амандой вернулись к выполнению мелких поручений — протиранию посуды и наполнению бутылок кетчупом. Я не возражала. Бессмысленная работа была возможностью поболтать, и мне нравились люди, с которыми приходилось работать.

— Итак, расскажи все, — сказала она.

Я посвятила ее во все детали.

Позже в тот же день, выйдя из «Арены» в конце смены, я обнаружила, что Джек задерживается в вестибюле. В это время дня там было почти пусто.

Взгляд был прикован к высокому, широкоплечему мужчине, который стоял, прислонившись к стене, словно кого-то ждал. Может быть, Картера или Себастьяна, а не очередную хоккейную зайку.

Меня так и подмывало сказать что-нибудь, но, учитывая, насколько дружелюбным был Картер, когда подошла к нему, я не собиралась утруждать себя. Отказ немного задел, но я могла его понять. На них постоянно бросались болельщики и зайки. Это, должно быть, надоедает, независимо от того, сколько раз Джек улыбался великолепной улыбкой всем, кого встречал.

Мужчина взглянул на меня, но я не ответила тем же. Слишком хорошо разглядела его боковым зрением, ступая шла через вестибюль.

Больше я не собиралась бросаться на этих мужчин.

Вместо этого вышла на улицу и обнаружила, что Грейсон ждет меня.

— Наверное, нормальным людям еще рано ходить на второе свидание, — поддразнила я, спускаясь по ступенькам.

Он вытащил цветы из-за спины. Тигровые лилии. Название пришло в голову, хотя я не помнила, чтобы видела их раньше.

— Мы не обычные люди, — сказал он с улыбкой, передавая лилии.

Я поднесла их к лицу и вдохнула.

— Думаю, теперь это мои любимые цветы.

— Понимаю, — тихо сказал он, улыбнувшись. — И скоро, я, возможно, тоже стану твоим любимым.

В эту минуту самая красивая девушка в мире стояла на ступеньке выше и смотрела на тигровые лилии так, словно никто никогда раньше не дарил ей цветы. Гордость разлилась по венам: я мог бы стать тем, кто подарит Кеннеди все потерянное, например, память о мужчине, который любил ее, дарил цветы.

Легкий ветерок развевал длинные каштановые волосы и трепал их, и все, чего я хотел, это наклониться и поцеловать улыбающиеся губы.

В старших классах я не был тем, кто первым догадался подарить Кеннеди цветы. Этим человеком был Джек. Но я стал старше и мудрее, и собирался быть с ней так чертовски добр, что никогда, ни за что не потеряю девушку снова.

В следующую минуту своим появлением я вызвал светловолосого, похожего на овчарку, крупногабаритного хоккеиста.

Джек выскочил из дверей и направился к нам.

— Пойдем, — сказал я Кеннеди, протягивая руку. — Территория вокруг катка ночью становится грязной. Позволь отвести тебя в одно милое местечко.

Она ухмыльнулась и потянулась к моей руке.

— Кеннеди! Отойди от него! — голос Джека прорвался сквозь тихий ночной воздух.

Она обернулась через плечо, губы приоткрылись от удивления.

Гребаный мудак.

Теперь, когда Кеннеди счастлива, теперь, имея кого-то, кто заботился о ней… Он не мог оставаться в стороне. Но мудак игнорировал ее пять гребаных лет.

— Это первое, что он сказал? — резко спросил я.

Она повернулась ко мне лицом.

— Ну… практически. Но…