На его лице было задумчивое выражение, как будто он скучал по игре со мной.

— Почему ты бросил это занятие? — спросила его.

— Я должен был сосредоточиться на заботе о своих сестрах. Защищая их. Я боялся, что потеряю их, как… — он замолчал, покачав головой. — Я ввязался в такое опасное дело. Мне было недостаточно выполнять приказ, поэтому я должен был доказать, что могу возглавить Шакалов. Стать Шакалом.

Я взяла его за руку и сжала ее в своей. Было очевидно, что он так много потерял.

Джек доминировал на льду. Сегодня вечером он был подобен богу на катке, и у другой команды не было ни единого шанса.

— Он всегда был хорош, по-настоящему хорош, — признался Грейсон, и я была удивлена, услышав от него комплимент Джеку, но это также подняло мне настроение.

У Грейсона было доброе сердце, — но, когда он играет ради тебя, то становится просто невероятным.

— Он играет не ради меня, — возразила я. — Он хочет, чтобы «Дьяволы» выиграли для него самого.

Грейсон недоверчиво посмотрел на меня.

— Кеннеди… он играет для тебя.

— Жаль, что мне насрать на хоккей, — сказала я.

Грейсон издал негромкий смешок.

— Ладно. Ты всегда была такой милой, невинной, честной… Не начинай лгать себе сейчас.

Джек забил еще раз, практически в одиночку. Прозвучал сигнал, и команда собралась вокруг него, празднуя победу… и невероятную игру Джека.

— Пошли, нам лучше убраться отсюда, — сказал Грейсон. Он протянул мне руку. — Ты же знаешь, что эти парни направятся прямо к нам… пытаясь убить меня и трахнуть тебя.

— И куда мы направляемся? — дразнила я. — Ты обещаешь не похищать меня?

— Нет, — коротко ответил он. — Я никогда не буду этого обещать.

Прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, раздался удар по стеклу, и я подпрыгнула. Джек стоял там, мокрый от пота, разгоряченный.

— Королева драмы, — протянул Грейсон, качая головой.

Он изучал Джека, прикусив губу.

Джек провел хоккейной клюшкой по шее.

— Подумать только, раньше он был таким милым.

— Он был милым? Хах.

Грейсон открыл рот, чтобы ответить, но тут в его кармане зазвенело. Он вытащил свой телефон, нахмурившись от того, что прочитал на нем.

— К сожалению, мне все-таки придется оставить тебя с малышом Ди. У меня есть кое — какие дела, которыми нужно заняться.

— Дела. Точно, — сказала я, добавляя еще одну галочку в колонку «почему Грейсон был плохой новостью».

Единственная проблема заключалась в том, что с каждым красным флажком, который я находила в нем… он начинал нравиться мне все больше.

Он притянул меня к себе для поцелуя, от которого у меня перехватило дыхание, а потом поприветствовал Джека, который, казалось, был готов его убить.

— Скоро увидимся, малыш, — сказал он, прежде чем поспешить обратно вверх по лестнице.

— Встретимся у раздевалки, — прорычал Джек, прежде чем уйти.

— Да, сэр, — пробормотала я, наклоняясь, чтобы поднять брошенные на пол джерси.

Но, несмотря на то, что я была раздражена его отношением, через несколько минут я обнаружила, что стою возле раздевалки.

Джек вышел почти сразу же, его волосы были мокрыми после, должно быть, самого быстрого душа в истории.

Он выглядел не в своей тарелке, как-то странно. Я привыкла к такому от Грейсона, но я не знала, что делать с такой версией Джека.

— Джерси у тебя? — зарычал он.

— Да, мистер ворчун. Джерси со мной.

— Хорошо, — сказал он, взял меня за руку и потащил по коридору, а потом повернул куда-то.

Джек не останавливался, пока не добрался до тренировочного катка, соединенного с ареной.

— Что мы делаем? — спросила я, но он только хмыкнул, распахнул дверь и вывел меня на лед.

Я оглядела каток. Здесь больше никого не было, несмотря на то, что остальная часть здания кишела задержавшимися фанатами.

Джек вырвал куртку у меня из рук, а затем глубоко вздохнул.

— Если я не трахну тебя в своей джерси… уверен, что умру, — наконец сказал он.

Я выдавила из себя смешок.

— Что, прости?

— Я серьезно, — сказал он, проводя рукой по лицу. — Я боюсь, что могу умереть, если не смогу сделать это с тобой. Мне это нужно. Мне нужна твоя сладкая киска. Пожалуйста, — умолял он, и в его словах действительно слышалось отчаяние.

Я несколько раз моргнула, удивляясь, когда моя жизнь успела стать такой чертовски странной.

И горячей.

Я имею в виду, что желание трахнуть меня в его одежде было определенно каким-то горячим фетишизмом, который… звучал для меня довольно заманчиво.

— Разденься для меня, Кеннеди, — мягко приказал он, не сводя с меня глаз.