— Перестать быть мудаком, например. — Беззлобно отозвался я. — Не трясти долги с матери-одиночки. Мы бы тогда оба жили…

— В дерьме. — Закончил за меня блондин. — Но теперь мы здесь. Кстати, ты узнал, почему?

— Ты же не хотел много знать.

Эдуард помолчал, почесал заросший подбородок, а потом, неожиданно, улыбнулся:

— Точно. Не хотел и не хочу.

— Не понимаю, — признался я. — Почему ты так изменился?

— У меня было время подумать, разобраться, чего я хочу.

— И как, разобрался? — я даже не пытался скрыть язвительных ноток.

В голове не укладывалось, как такой человек, как Эдуард, смог измениться. Ведь раньше он был… А каким, собственно говоря, он был? Я ведь его почти не знаю. А сейчас такое ощущение, что не знаю вовсе.

— Нихрена не разобрался, — блондин махнул рукой, снова подзывая официантку. — Меня же в том лесу собаки подрали, типа той, которая с тобой шляется.

— Гармы, — подсказал я.

Своего щенка мне пришлось оставить за воротами, в лесу. В город бы его никто не пустил. Надеюсь, с псом все нормально, и он меня дождется.

— Ага, они. Я убегал, в реку свалился, выбрался черт знает где. Пошел по течению, там деревня. Я вырубился, не дойдя до нее метров двадцать. Меня Марк нашел, — блондин указал на плотного пацана, который звал его «дядя Эд». — Позвал Лию, ну, свою мать. Она местных собрала, притащили меня в деревню, несколько дней выхаживали, и знаешь что?

— Что?

— Они ничего за это не попросили! — Эдуард выпучил глаза. — Сука, первый раз для меня кто-то что-то сделал просто так.

— Ты раньше не с теми людьми общался.

— Ну, да, ты прав, — он улыбнулся. — А потом, понимаешь, как-то закрутилось все. У Лии муж умер. А без мужика в хозяйстве тяжко. Пока я в себя приходил, начал помогать ей чем мог. Ты когда-нибудь что-то делал сам, своими руками?

— Ты знаешь, что я делал своими руками, — я нахмурился и посмотрел на свои кулаки. — Кроме как драться, я ничего считай и не умею.

— Вот! — Эдуард поднял палец. — А я колыбельку сделал. Сам! Представляешь? Дерево срубил, доски настрогал, собрал. Колыбелька кривая, страшная и скрипит, как тварь, но Лии понравилась. И…

— И?

— И пошел ты нахрен, — смутился Эдуард. — Перебрал я, понял? Если ты меня убивать раздумал, то я спать пойду.

— Ну давай, — я откинулся на стуле. — Но учти, если ты мне сейчас лапши на уши навешал — я тебя найду.

— Ага, — он кивнул. — Мы в этом городке осядем, так что долго искать не придется. Бывай!

— Бывай, — эхом отозвался я, так и не рассказав блондину о призраке бедняги Рада.

Почему-то я не сомневался — Эдуард темнит. Не думаю, что он перевоспитался и стал примерным фермером. Едва ли. Но, пока он приносит пользу целой семье, пусть еще поживет. В этом мире у меня уже хватает врагов, пусть одним станет меньше.

Эдуард махнул рукой и, пошатываясь, побрел к столу, где его уже ждали Лия с детьми и пожилая женщина, судя по всему, ее мать. Они встали и пошли наверх, где для них подготовили комнаты.

Только мелкий Марк подбежал ко мне и зашептал на ухо:

— Дядя, а можно меч подержать? Тот, который страшный?

— Пусть тебе, для начала, дядя Эд деревянный сделает, — я улыбнулся и потрепал его по непослушным волосам.

— Да у него же руки из зада растут! — запротестовал пацан.

Он хотел сказать что-то еще, но его окликнула мать, и они ушли. А я проводил их взглядом и остался сидеть за столом в полном одиночестве.

В этот момент, я ощутил легкий укол зависти, который сразу же запил пивом. Не знаю, сколько кружек уже выпил, но успел привыкнуть к вкусу. Сейчас бы посильнее его охладить и добавить еще вяленую рыбку, тогда жизнь, возможно, показалась бы чуточку приятнее.

* * *

Разбудил меня какой-то тихий шум. Который час? Черт, постоянно забываю, что на Деймосе нет часов. Судя по уровню темноты за окном — сейчас смеркается.

Стоп! Я что, проспал половину минувшей ночи и весь день?

Шум и не думал стихать. Он нарастал и доносился со стороны двери, которую я, прежде чем лечь спать, заботливо подпер стулом. Если честно, не помню, как сделал это, но кроме меня больше некому. Катерина так и не вернулась. Наверное, надо бы ее поискать.

Но сначала следует разобраться с делами насущными.

Я тихо подошел к двери и прислушался. Взволнованные голоса галдели наперебой. С чего бы это?

Память услужливо подкинула мне яркие воспоминания Умертвия в Дарремшире. Отступив от двери, я снова подошел к окну — нет, все нормально, по улицам ходят люди, никто никого не жрет. Но вот во внутреннем дворе таверны замерли рыцари. Я насчитал два десятка. Но ухоженных конях, в новой броне, при оружии. Все в красных плащах с изображением черной розы. Таких бойцов я еще не видел. Судя по броне — не паладины, да и не некроманты.