Но все происходило по другому. Сталин, отбросив всякое здравомыслие, приказал закончить финскую войну до весны «любыми средствами». Не взирая на потери. А так как наши части из Ленинградского военного округа в бесплодных атаках уже сточились, а в Монголии и Польше обстановка стабилизировалось, то на север срочно массово погнали советские военные контингенты из других регионов страны.

К сожалению, никто не сообразил, что зимняя форма, принятая в восточноевропейских регионах страны (шинель) совершенна непригодна для действий в приполярных областях. Так что пригнанные на фронт части жестко страдали от обморожений, простудных болезней и прочих напастей. Количество замерзших насмерть среди солдат Советской армии зашкаливало.

И кто в этом виноват? Нет ответа…

Но советскому народу упорно втирали в очки, что «от тайги до британский морей, Красная Армия всех сильней». По радио без конца передавали задорные песни А. Френкеля «Принимай нас, Суоми-красавица!» Или «Долго орала, что хочет Урала, финская шатия песенки».

Хотя в это время уже не успевали хоронить трупы погибших советских солдат. Так что подобная песня звучали диссонансом. И кто-то уже внес вопрос на политбюро ЦК ВКП (б) «Суоми-красавицу» запретить.

Правда, в целом это не мешало продолжать дурить наш народ.

Дни шли. Я постепенно поправлялся. Скоро я посетил старую крепость и сумел забрать свои вещички, что лежали на поверхности. Никто их к рукам не прибрал. Так как туркмены не любили старые развалины, потому что считали, что они населены джиннами. Злыми духами. А праздношатающихся и любопытствующих зимой не было. Но в змеиные катакомбы я на этот раз не полез. Рано еще мне пускаться на такие авантюры.

Ближе к середине января я посетил Полторацк. То бишь будущий Ашхабад. Надо же мне как-то двигать свои очки ночного видения. Товарищ Ленин сказал бы так: «Перед нами стоит задача архисложная». Так что пришлось мне раскурочить свою кубышку Фаберже. Далеко в Стране Советов «наши сани» без подмазки уже не едут.

Один бриллиант пошел в Мары, человеку сумевшему мне организовать встречу с первым секретарем компартии Туркменской ССР. «Главным Бабаем» Туркестана. Можно сказать великим «Ёхарный Бабаем». С нашим уважаемым и горячо любимым всем туркменским народом Хивали Бабаевичем Бабаевым.

И это не прикол. Именно так зовут бывшего прыткого 38 летнего комсомольца («бледного юношу со взором горящим»), бывшего начальника республиканского «Заготскот» (как отлично у нас заготавливают скот я уже немало рассказывал). Иногда кажется, что чем более имеется в наличии никчемный человек, способный завалить любое дело, обосраться по графику, тем с большим пылом коммунисты тащат его наверх, в руководство. Мол, такой дурень будет прислушиваться к советам коллектива.

Судьба Бабаева оборвалась трагически. С началом войны, в 1941 году, этот заторможенный чурка будет убит в Ашхабаде бдительным постовым при попытке пройти в штаб РККА Туркестанского Военного Округа. Так сказать, получил наш Бабай «премию Дарвина»!

Еще один драгоценный камешек пойдет в дар самому главному партийцу Туркмении, в дополнению к моему ходатайству. Третий пойдет главе республиканского НКВД. За организацию содействия в работе. А без согласия НКВД у нас в стране ничего не делается. Больше глупо мне камнями разбрасываться. А то еще ненароком меня умыкнут и начнут пытать, чтобы остальные камешки отдал. А один или парочку бриллиантов можно как-то объяснить, как дары от заинтересованных лиц.

Поскольку самочувствие мое еще оставляло желать лучшего, то я «упал на хвост» к марыйскому областному начальнику, среднего звена, густобровому Кутли Байрамову. Постоянному покупателю моей водки «Вечная жизнь». Его как раз вызывали в столицу на ковер, и он согласился взять меня с собой на легковой автомашине. А заодно и пробить бронь в гостинице. Рука руку моет. Куда он и я, на фиг, с этой подводной лодки денемся!

Рано утром мы выехали из Мары, двигались в основном по грунтовой дороге, пролегающей посреди сухой степи, ровной и голой как стол, кое-где переходящей в пустыню, и уже ночью прибыли в Полторацк. То бишь Ашхабад. Русские его называют так в честь видного местного большевика Павла Полторацкого, туркмены же используют историческое название этого кишлака. Что в переводе значит «Город любви». Странное название для городка, основанного менее ста лет назад в качестве приграничной крепости. Официально, кажется, уже несколько лет как прижилось в документообороте туркменское название.

Город состоял из скопища глиняных домиков, окруженных фруктовыми садами. Хотя в городе и наблюдается хроническая нехватка воды. В столице республики пока проживает где-то около 40 тысяч человек различного народонаселения. Из них ¾ туркмены, остальное число жителей можно поровну разделить на русских, персов и армян.

Заселились в гостинице «Октябрьская», причем втроем, вместе с водителем в трехместный номер. Демократичнинько…