Утром, после завтрака, я вышел на прогулку. Аудиенция у Бабаева у меня была назначена во второй половине дня, так что до этого времени я был совершенно свободен. В то время как Байрамов с водителем еще с утра укатили по своим делам.

Меня уже трудно удивить местной экзотикой, так что все в городе казалось мне достаточно привычным. Торжественно, словно в медленном танце, по пыльным улицам вышагивали гигантские одногорбые верблюды. Рядом шли туркмены в своих живописных малиновых халатах и огромных черных бараньих шапках, величиной с целого барана. Часто встречались и туркменки в своих женских тюрбанах, с ожерельями из сотен серебряных монет. Обвешанные и другими серебряными украшениями.

Центральная городская площадь в честь бывшего царя ранее называлась Александровской, от нее шел главный проспект, обсаженный деревьями и застроенный особняками — Николаевский, а к нему со стороны гор прилегали улицы названные в честь великих князей — Михайловская и Константиновская. В советское время Александровская площадь стала площадью Карла Маркса, Николаевский проспект — проспектом Карла Либнехта, а Михайловскую и Константиновскую невежественные коммунисты оставили как есть, вероятно по дремучему незнанию отечественной истории.

Почти весь город состоял из одноэтажных глинобитных домиков с обширными двориками, огражденными высокими глиняными стенами -дувалами. Но жили в них, в отличии от Мары и Байрам-Али, не столько туркмены, сколько иранцы, которых здесь все называли персы. Переименование Персии в Иран здесь все воспринимали с юмором. Так, на базаре, ящик с персиками иногда называли ящиком с «иранчиками».

В центре города, по обычаю, располагался большой восточный базар, «Русский» ( или «Гулистанский»), на него приезжали туркмены из соседних кишлаков. Несмотря на оба названия, большинство торговцев на рынке были армяне.

Зажатый между предгорьями Копетдага и пустыней Каракумов Ашхабад не обладал большими сельскохозяйственными угодьями, Каракумский канал пока был только в мечтах, так что коммунисты не сумели тут как следует развернуться со своей мелиорацией. И это привело к тому, что здесь никакого голода не было. Чем я и поспешил воспользоваться, закупившись сухофруктами впрок.

По привычке я стал торговаться. Высокий туркмен, что продавал на рынке сухофрукты, попросил три рубля за мешочек, на что я ответил:

— Давай за два!

На это предложение туркмен мне гордо ответил:

— Нет денег, не покупай. Если это для тебя дорого, попроси меня, я добрый человек — угощу тебя.

Столица едрить-мадрить. Ответил, словно дерьмом облил. С головы до ног. Так я понял, что в Ашхабаде не торгуются.

К моему глубокому удивлению, по центру Ашхабада постоянно проезжали колоннами грузовики. Причем, эти машины были во много раз качественнее, чем мне приходилось видеть в Киеве или Москве. Дело в том, что из Ирана сюда вел Гауданский тракт, а сам Ашхабад считался зоной свободной торговли. Через город шла большая торговля не только с Ираном, но и с Ближним Востоком и даже Европой.

Поэтому в некоторых благоустроенных особняках Ашхабада засели чопорные английские резиденты, в чьих руках и находились главные рычаги иранской торговли. В Иране этих лет засело много английских предпринимателей и теперь они лезли и на нашу территорию. А власти смотрели на это сквозь пальцы.

К обеду я вернулся в гостиницу «Октябрьская», готовиться к высокой аудиенции. Мысли дурацкие в голову лезут. Пройдя в гостиничный ресторан, я обнаружил там группу офицеров, в высоких чинах, явно из числа местного начальства. Не упуская возможности перед войной завести полезные знакомства среди командного состава, в сиюминутном порыве я напросился к ним за стол. Выставив через официанта графинчик запотевшей водки с закуской. Так сказать: от нашего стола к вашему столу.

Мне повезло. Среди присутствующих был лично генерал Шапкин. Блестящий кадровый офицер, донской казак, лихой кавалерист, в годы революции служивший у атамана Краснова и генерала Деникина. После бегства последних за границу, Шапкин поневоле перешел на службу к Советской власти и принял активное участие в завоевании (вместе с М. Фрунзе) Средней Азии. Затем на его счету будет борьба в Советском Туркестане с басмаческим движением.

Главное же его достижение, что именно Шапкин сломает хребет фашисткой гадине под Сталинградом. Чем фактически выиграет для СССР Вторую мировую войну. Дело в том, что коммунисты бесконечно далеки от армии. А бог в качестве таланта дает одним людям чистое золото, а другим остается сушеный горох. Сколь мы не ругаем царизм, с его сословными и кастовыми привилегиями, но всегда забываем, что в военной сфере еще со времен «Табеля о рангах Петра Великого» любой мужик, приложив достаточно усилий, мог дослужиться до офицера и даже до генерала.