Мало ли, еще охрана прицепится? Кто ты и зачем разглядываешь великого человека? А не готовишь ли ты покушение? А оно мне надо, оправдываться? Но все же, скользя взором туда и обратно, мне удалось хорошо разглядеть товарища Джугашвили.

Сказать мое впечатление? Я был в шоке. Жизнь полна сюрпризов. Нам везде показывали вождя как гордого, статного и величественного человека. Внушающего если не благоговение, то по крайне мере уважение.

Картины, фильмы, спектакли — все шло в одной струе. Для создания необходимого образа. А я увидел перед собой, вместо «большого и страшного джЫгита», маленького сухонького человека, с плохо действующей одной рукой и почерневшим от забот и тревог лицом. Величественности в нем не было ни на грош. Как говорится, любого короля играет свита.

И еще одно свежее московское впечатление. В этот раз я ехал в Москву налегке. Без обычных змей и чемоданов. И никакого товара не везу. Пуст, как вывернутый наизнанку карман. А осенние вещи для бывших польских земель, на выброс, я решил прикупить сразу в Москве. Чтобы не вести засаленные плащ из брезента и ватник через половину страны. Делов-то: сходить на толкучку и подобрать себе необходимые б/у шмотки?

Но оказалось, что ни на толкучку, ни на рынок мне ходить не надо. В каждой избушке свои погремушки. Все вполне цивилизованно. Об этом я нигде никогда не читал, это не афишировалось, но сейчас в Москве расплодились многочисленные ларьки и магазинчики, в которых хозяйственно продавали имущество арестованных людей и целых семей.

Там можно было найти все, кроме, естественно, дорогих вещей: плохонькую мебель, одежду, уже поношенную обувь, мужское, женское, даже детское белье, примусы и керосинки, лыжи, велосипеды, репродукторы, детские игрушки, музыкальные и слесарные инструменты, патефоны, граммофонные пластинки, посуду, столовую и кухонную, даже с прилипшими остатками пищи, сковородники, ухваты, самовары, чайники, половики…

Это было все, что осталось от когда-то живших в этом городе людей, убывших «в неизвестном направлении», может быть, единственное, что вообще могло напомнить об их былом существовании. И оставшиеся покупали этот жалкий скарб у палачей, зная, что могут точно так же исчезнуть, а потому цеплялись не только за свою, но и за остатки чужой жизни…

Купил все необходимое для своей осенней экспедиции и я. Изображая твердость духа.

В общем, впечатлений от этого посещения столицы я хлебнул с горочкой. Но главное все дела сделал, бумажки необходимые выправил, можно спокойно отправляться за польскими трофеями. Надо же мне к предстоящей войне готовиться?

А как реалистично выразился товарищ Сталин: «Мы знаем, народ не хочет сражаться за мировую революцию, не будет он сражаться и за советскую власть… Может быть будет сражаться за Россию.» Так что красный вождь уже прикидывает хрен к носу как ему удержаться у власти. Даже готов частично реабилитировать казачество, ввести погоны в армии и снова открыть церкви. Если очень припечет…

Отлежавшись, я сходил в туалет. Посетить «удобства». Благо уже было очень надо. Где-то в вагоне, за закрытыми дверями купейных пеналов, уже снова доносились резкие звуки гармоники и бившее по ушам пьяное пение. В сортире я умыл свою помятую физиономию, поцокал языком, рассматривая в зеркале небольшой синяк на левой щеке. Бриться не стал. На Волыни я и с бородой похожу. А потом ее сбрею. Может кого из свидетелей этим нехитрым способом введу в заблуждение. В некоторых делах популярность будет излишней.

По возвращению в купе, я был немилосердно отловлен ожившим к этому времени Семеном Марковичем. Этот субъект сидел и набивал себе махоркой ( а может и какой-нибудь непонятной шмалью) дневной запас папирос, но увидев меня, сразу бросил это занятие. Семен был украинским районным прокурором, ходатайствующем в Москве о своем новом назначении. На более тепленькое местечко. Словно блудливый кот, отправившийся на поиски новой хозяйки.

А еще Семен, как он сам нам вчера говорил, был маньяком-любителем и очень любил расстреливать людей: он брал человека за ухо, оттягивал его и стрелял в висок. Да уж, не все работники успели перестроится после достопамятного 1937 года. Многие, дорвавшись до сладкого, втянулись. Да и инерция мышления присутствует…

Естественно, этот придурок, грабли ему в задницу, с ходу решил меня построить. А возможно влезть на шею, повесить лапшу на уши, или тупо кинуть. Да-да-да — всё именно так.

Действовать прокурор, сверкая свежим большим налитым «бланшем» под глазом, решил занудно. Руководствуясь передовицами газеты «Правда». Чтобы бить в цель без проигрыша.

— Вот скажите, Михаил! — распространяя вокруг зловонное облако перегара, немного писклявым голосом начал издалека Семен Маркович. — Вы человек еще молодой. Что Вы думаете о буржуазных пережитках, которые, к сожалению, у нас в стране «ещё существуют»?