Арнольд, собранный и напряженный, выглядел как настоящий принц, что, впрочем, с его статусом и не удивительно: ярко-синий камзол был расшит золотистыми нитями и украшен крупными пуговицами с красным камнем, возможно, рубином. Из рукавов камзола выглядывали белоснежные манжеты рубашки, с серебристыми запонками. Черные штаны были идеально выглажены. Туфли, тоже черного цвета, были на невысоком каблуке, что придавало и так не маленькому Арнольду лишние сантиметры роста. Прическа, та же, что и у Нортона, моего отца, была, видимо, последним писком моды. Тоже зачесанная назад челка, чуть ли не напомаженные, гладко уложенные, волосок к волоску, волосы. В общем, модник, мечта любой женщины. Но не моя. Как бы донести эту простую мысль до внезапно объявившихся родных?

— Вы пообщайтесь, — дед, тоже в камзоле, штанах и туфлях, ухмыльнулся. Ты, Ира, с успокоительным не перебарщивай. А то оно внезапно на тебя действовать перестанет.

Произнес эту угрозу и исчез в портале. Мы с Арнольдом остались наедине.

Пообщайтесь… Было бы о чем…

— Присаживайтесь, — предложила я Арнольду, указав на кресла, и порадовалась, что мой голос звучит ровно.

— Благодарю, — кивнул он, не отрывая от меня внимательного, пристального взгляда.

Прямо как Нортон. И вот что они все так пытаются во мне углядеть?

— Вы тоже удивлены? — после того как мы оба уселись в кресла возле журнального столика, спросила я. Своего отношения к ситуации я и не думала скрывать.

— Не то слово, — ответил Арнольд. — Повстречать избранную в наши дни дано далеко не каждому. И я не думал, что она окажется еще и дочерью богини.

Да? То есть все остальное вас, ваше высочество, не удивило? Экстравагантный вид избранной, ее поведение? Ну-ну.

— И что предлагаете делать?

— Простите? — удивился принц.

— У нас с вами нет чувств друг к другу, — пояснила я. — Зачем нам эта свадьба? Только не называйте меня аршассой, — заметив, что Арнольд так и порывается что-то сказать, попросила я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Не буду, — кивнул он. — Я уже слышал о вашем отношении к браку…, - он запнулся, но потом продолжил, — Ирина. И знаю, что вы прибыли из другого мира, поэтому вам чуждо все здесь. Но, видите ли, избранность — это не «чувства друг к другу», это подарок, даже не богов, судьбы. И она сейчас позволяет мне ощущать притяжение к вам, Ирина, сильное притяжение. Так что я не стал бы утверждать ничего насчет чувств.

Приехали. Следующая остановка — свадьба. Боги, а боги, включая деда, за что?

— А как же что-то другое, кроме полового влечения к партнеру? — задала я вопрос, уже понимая, что от свадьбы мне не отвертеться. Избранность, чтоб ее. — Нежность, симпатия, привязанность, если не любовь, то хотя бы легкая влюбленность?

— А почему вы считаете, что я говорю именно о половом влечении к партнеру? — удивился Арнольд. — Притяжение — это нечто большее. Я вижу перед собой вас, ощущаю сильное желание окружить вас заботой и вниманием, не хочу смотреть на других женщин, например.

— Но это не «химия», — я запнулась, не зная, как правильно объяснить то, о чем говорила. — Это все не настоящее, не рожденное в вашей душе, а привнесенное извне. Это насилие над личностью — привязывать кого-то к паре, не позволять выбрать самому… Что?

Арнольд снисходительно улыбался, так, как частенько хотелось улыбаться мне, когда я слышала наивные рассуждения своих учеников о чем-то, что считала выше их понимания. И вот теперь так же смотрят на меня. Словно на ребенка, несущего полную чушь. Не особо приятное ощущение.

— Скажите, Ирина, вы можете выбрать день и час своего рождения? Выбрать самостоятельно? Родиться именно тогда, когда пожелаете вы? Минута в минуту?

— При чем здесь это? — нахмурилась я. Аналогия была явно неуместной.

— Избранность для многих равна второму рождению. Встречаются два существа и понимают, что дальше не могут жить друг без друга. Судьба проявила свою волю, и не смертным ей противиться.

Объяснение очень походило на описание любви с первого взгляда. Вот только я никогда не верила в возможность подобного. Какая любовь с первого взгляда, если видишь совершенно чужого человека?

— Мне сложно это принять, — призналась я. — Всю свою жизнь я сама решала, что и как делать, с кем общаться, от кого держаться в стороне. Теперь же нас с вами, совершенно посторонних людей, заставляют строить семью. А ведь это большая ответственность. И я не уверена, что справлюсь.

— Вы боитесь, — кивнул Арнольд, но кивнул не мне, а самому себе, словно подтверждая собственные выводы, к которым успел прийти. — Боитесь строить отношения и поэтому подводите сейчас под свой страх разные объяснения.

Боюсь? Да хотя бы и так. Свободу воли, блин, никто не отменял. Я имею полное право бояться, имею право отказаться от партнера!

— Когда закончится действие вашего успокоительного?

Неожиданный вопрос.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Но лекарства у Инги действуют обычно долго.

— В таком случае предлагаю сейчас прервать наш разговор, а встретиться завтра, когда на вас ничего не будет действовать.

Да не вопрос. Завтра я буду нервничать, и вряд ли у нас получится конструктивный диалог.

Дождавшись моего согласия, Арнольд поднялся с кресла, попрощался, активировал портал и ушел.

Я осталась наедине со своими мыслями и «замороженными» чувствами.