‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Нам сразу же предложили наилучший столик, который был в траттории, — в середине зала, у окна. Мое пальто забрал услужливый метрдотель.

Официант, молодой симпатичный мужчина лет двадцати, принес два меню в кожаных переплетах. Мы довольно быстро сделали заказ. Мне было все равно, что есть, вкусы Нортона здесь были известны.

Пока ждали, молчали. И продолжили бы молчать за едой, если бы возле нашего столика внезапно не появился гость. Вернее, гостья.

Высокая, красивая, стройная, стильно одетая платиновая блондинка, она явно знала себе цену. Смотрела уверенно, губы изгибались в ироничной улыбке. Женщина явно подошла целенаправленно.

— Какая встреча, — произнесла она, и ее голос зазвучал, словно колокольчик, в тишине траттории. — Нортон, тебя-то я ожидала здесь увидеть. Но и только. — И уже мне. — Здравствуй, доченька, приятно познакомиться. Надеюсь, ты найдешь время пообщаться с родной матерью?

Секундная тишина, пока мы с Нортоном перевариваем услышанное. И затем он, потрясенно:

— Миролава?.. Но как?..

— Богиня не может умереть, — все так же насмешливо произнесла та, которая назвалась моей матерью. — Не понимаю, что тебя удивляет.

Удивляет? Тут, скорее, посильнее будут чувства. Вот как, значит, теперь выглядит та, что дала мне жизнь…

— Избранный, значит, — скривилась Миролава. Как и Нортона, я даже про себя не могла называть ее матерью. — Вот потому я и сбежала отсюда. Совсем забыли о нормальных отношениях. Избранность во главе угла. И плевать на чувства. Мама, твоя бабушка, все порывалась и меня «посмотреть». Как же, единственная дочь среди сыновей, надо же узнать, кто именно ей судьбой предназначен. Это счастье, блин, жить рядом с избранным! Меня, конечно же, никто не спрашивал. Родилась в семье богов — подчиняйся правилам.

Миролава говорила экспрессивно. Было видно, что она не привыкла сдерживать свои эмоции и чувства и предпочитала говорить в лицо все, что думает.

— А ты была против? — спросила я.

Мы сидели в моей комнате, в особняке теперь уже Миролавы и разговаривали вот уже больше часа.

— Ты тоже против, — ответила Миролава. — И я прекрасно тебя понимаю. Ненавижу, когда принуждают к чему-то. Эта черта характера в тебе от меня.

Я решила не развивать эту тему и уточнила:

— А бабушка не могла посмотреть без твоего согласия?

— Не в согласии дело, — качнула головой Миролава. — Смотреть судьбу и избранного можно только после совершеннолетия, до этого момента нити судьбы подвижны и могут переплетаться друг с другом, постоянно меняя узоры. Я еще до совершеннолетия поставила защиту на себя. Сейчас это трудно объяснить. Начнешь заниматься с дедом, он тебе покажет, как это делается. Из меня учительница так себе. Чем сильнее существо, тем мощнее его защита. Мою мог пробить только твой дед. Но это потребовало бы от него больших усилий. И они с матерью постоянно откладывали данный момент. А потом я влюбилась в Нортона и заявила, что никто другой мне не нужен. Избранный, не избранный, какая разница, если есть чувства. Мы с Нортоном не так уж долго встречались. Я не заметила у него сильных чувств к себе. У меня взыграла гордость. Я порвала со всеми: и с ним, и с семьей, — и сбежала. Сюда. Здесь тихо, спокойно, рядом магический источник, из которого при должном умении можно черпать силу. Уже здесь я узнала, что мои подозрения насчет беременности оправдались. Рожать я решила в другом мире, чтобы по всплеску силы меня не смогли отследить ни мать, ни отец. Но произошла накладка. Я слишком слаба была перед родами, не смогла открыть портал туда, куда задумывалось, родила уже здесь, потом попыталась срочно переместиться хоть куда-нибудь. Переместилась… — горько усмехнулась Миролава. — Незнакомый безмагический мир высосал из меня все силы. И лишил памяти. Я не помню, кто и когда тебя у меня отобрал, при каких обстоятельствах это было. Помню только, что жила я там долго, очень долго, с чувством потери. Затем какие-то молодые идиоты решили создать портал. В безмагическом мире, да. У них ничего не получилось, а меня мои крохи магии выкинули в соседний мир. Я бродила по мирам несколько лет, пока, наконец, случайно не вернулась сюда.

Я молча слушала. Миролава рисовала образ этакой жертвы обстоятельств. Не знаю, может, все в реальности так и было, но мне она представлялась чересчур взбалмошной женщиной, привыкшей, что все подчиняются ее приказам.

Миролава ушла примерно через час. Сообщила, что собирается пока жить у родителей, с которыми успела встретиться до меня. Усадьба ей не нужна, и я могу распоряжаться этим зданием так, как считаю нужным. И селить здесь могу кого угодно.

— Если нужно будет обновить защиту, это сможем сделать и я, и отец, — сообщила Миролава и обняла меня, крепко прижав к себе. Я не противилась и даже обняла в ответ.