Я так не считала, наоборот чувствовала себя умиротворенной, но спорить не стала.

Дед сделал пару пасов руками и удовлетворенно кивнул:

— Так-то лучше. Все лишние эмоции я убрал. Теперь истерить при встрече с императорской четой ты точно не станешь.

Да я вроде и не собиралась.

Дед между тем исчез, не прощаясь. Я тяжело вздохнула: ох уж эти родственники.

Книга, та самая, купленная Нортоном мне в подарок, так и сыпала именами и названиями. Я и трети запомнить не могла. История, конечно, вещь увлекательная, но только когда есть хотя бы какая-то база. А так поди пойми, почему мой дальний предок, Ронторн, император драконов, пятьсот лет назад отказался жениться на некой Орилис. Правда, через пять-семь страниц я узнала, что Орилис была наследницей одного из сыновей императора оборотней, но ясности истории это не прибавило. А между тем книга утверждала, что с тех пор между оборотнями и драконами довольно напряженные отношения. А я, дочь дракона, собиралась замуж за оборотня…

Впрочем, спать мне вопросы истории не помешали. Видимо, сказались или сильная усталость, или манипуляции деда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Утром, сразу же после утренних процедур, но еще до завтрака, в моей спальне появился Арнольд.

— Я скучал, — он обнял меня и прижал к себе.

— Я тоже, — призналась я, обняв его в ответ. И не могла не спросить. — Что там за история с Ронторном и Орилис? Почему он на ней не женился?

Секундная заминка, потом веселое фырканье.

— Ира, ты уникальная женщина. При чем тут история о неудачной личной жизни моего прадеда, когда мы с тобой собираемся завтракать с моими родителями?

— Именно, — рассудительно ответила я. — Я — дочь дракона, ты — оборотень. Я читала, что между этими расами до сих пор напряженные отношения.

— Нас с тобой это точно не коснется, поверь мне. Да и торгово-политические отношения с драконами у нас давно восстановлены. Милая, переодевайся, и отправимся во дворец.

С этими словами Арнольд отпустил меня и вышел за дверь, давая мне возможность сменить наряд.

Изумрудное платье, яркое и пышное, с перевитыми лентами на лифе и вышитыми бисером узорами на юбке, делало меня саму яркой и заметной. Рукава-фонарики, неглубокое декольте, пояс — все эти детали способствовали созданию чуждого мне образа. В данном наряде я ощущала себя практически принцессой, что было для меня необычно. Волосы я просто причесала и заколола двумя шпильками.

Кожаные туфли в тон платью, на невысоком каблуке, помогали дополнить образ.

Арнольд, как чувствовал, оделся в зеленый камзол, черные брюки и туфли такого же цвета.

Когда я вышла в коридор, меня встретил полный восхищения взгляд Арнольда.

— Ты прекрасно выглядишь, — эти слова пролились бальзамом на мою душу.

— Спасибо, — ощущая, что краснею, как девчонка, проговорила я.

Портал, и вот мы в уже знакомой мне спальне, той самой, в которой я буду жить после свадьбы. Оттуда, не задерживаясь, мы вышли в коридор и направились в одну из комнат неподалеку — гостиную, в которой был накрыт стол для завтрака с коронованными особами.

Родители Арнольда оказались высокими худощавыми оборотнями, блондинкой и брюнетом. Им обоим было далеко за пятьдесят. И оба держались с достоинством, но при этом смотрели на мир спокойно, без враждебности. Алариса, мать Арнольда, была обряжена в элегантное, с виду простое, платье светло-голубого цвета. Прямой крой, отсутствие украшений, длина до щиколоток, ни малейшего намека на декольте и при этом дорогая ткань и умело пошитый наряд — такое сочетание подчеркивало одновременно и статус, и вкус императрицы. На ногах красовались бежевые туфли-лодочки.

У мужчин мода всегда была проще. Практически никакого разнообразия в фасонах. Муж Аларисы, император Генрих, как и его сын, был одет в рубашку, камзол, штаны и туфли. Только в отличие от Арнольда камзол Генриха был синего цвета.

Благодаря заклинаниям деда я не чувствовала ни малейшего волнения. Как он там сказал? «Все лишние эмоции я убрал. Теперь истерить при встрече с императорской четой ты точно не станешь»? Ну вот я и шла, спокойная и бесстрашная. Мои ощущения не были похожи на те, которые я испытывала после успокоительной настойки Инги. Тогда у меня было полное бесчувствие. Я словно превратилась в живую статую. Теперь же я все понимала и чувствовала, но как будто умело держала себя в руках, проявляла выдержку. Пока мы шли по коридору на встречу с будущими свекрами, Арнольд кидал на меня обеспокоенные взгляды. Потом, видимо, удостоверившись, что криков и слез не ожидается, успокоился и сосредоточился на завтраке с родными.

Небольшой прямоугольный стол, накрытый на четырех персон, роскошью не поражал, но и посуда, и столовые приборы, и блюда — все буквально кричало о том, что хозяева комнаты существа более чем зажиточные.