— Милая, ты чудесно выглядишь, тебе очень идет этот цвет. А фасон! Просто чудо! — щебетала мама, не желая выпускать меня из кольца своих рук.

Сама она, в своем светло-розовом платье, украшенном рюшами и лентами, конечно, смотрелась ярче меня, что, в принципе, и не удивительно. Все же настоящая богиня, причем домашнего очага и любви. Как говорится, по статусу положено. Меня радовало, что мама обошлась без духов. Ну, или это я уже успела принюхаться, и организм перестал различать запахи.

— Спасибо, — наконец-то у меня получилось вклиниться в ее быстрый монолог. — У меня была отличная портниха.

Отец, словно разгадав мои мысли в этот момент, мягко улыбнулся и забрал меня у мамы, как преходящий приз.

— Как твое самочувствие?

— Терпимо. Но толпа все же утомляет.

Родители переглянулись между собой. И мне показалось, что они как будто говорят друг другу: «Что еще от нее можно ожидать?»

Как обычно, планы не желали согласовываться с реальностью. Быстро уйти с бала не получилось. Открывать его должен был танец императора и его супруги. И только после этого мы с Арнольдом могли соблюсти этикет и протанцевать вместе два танца.

Пока же по паркету плавно скользила императорская чета, демонстрируя всем придворным что-то типа вальса. Спокойный неспешный танец как нельзя лучше подходил этим существам, казавшимся издалека двумя половинками одного целого. Оба в нарядах голубых тонов, она чинно плывшие по паркету, они притягивали к себе взгляд каждым движением.

Наконец, их танец закончился. Начались другие, не такие сложные, особенно при длительных тренировках. Мы с Арнольдом кружили по паркету в объятиях друг друга, и я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете, пусть и в окружении многочисленных существ. На душе было легко. Чувство безмятежности захватило меня полностью. Не знаю, что случится дальше, а пока я наслаждалась тем, что давала мне жизнь.

После двух подряд танцев к нам с Арнольдом подошел мой отец.

— Ты же не откажешь мне в танце? — улыбнулся он. — Обещаю, пару кругов, и ты сможешь вернуться в свою спальню.

Я только хмыкнула про себя. Похоже, о моем желании пропустить бал знают все мои родственники.

Я подала руку отцу, и мы вместе закружили с ним по залу.

— Отлично танцуешь, — одобрительно заметил он, через несколько минут возвращая запыхавшуюся меня ждавшему нас Арнольду, — вот что значит частая практика.

Сил отвечать у меня уже не оставалось. Впрочем, отец и не требовал ответа.

Едва мы добрались до моей спальни, я с тихим вздохом растянулась на постели. Какое же блаженство!

Этот день казался мне сказкой, которая никак не желает заканчиваться.

А на следующий день все снова встало на круги своя. Опять занятия, в том числе и магией, недовольство деда моими успехами, редкое посещение усадьбы. Дни бежали один за другим, и я не успевала отследить их.

— Ира, плавней! Это вода, гибкая стихия. Ты хочешь устроить наводнение в одном взятом государстве, едва взмахнув рукой? — раздраженно поинтересовался дед.

Не хотела. Но я в последнее время вообще мало что хотела. Дети, а их оказалось двое, оба мальчики, пили из меня все соки в буквальном смысле. Дед помогал заклинаниями, я ела овощи и фрукты тоннами, пичкая организм витаминами, и все равно ощущала себя вялой рыбой. Дед уверял, что после родов станет намного легче. Мол, во мне растут сильные маги, поэтому и ощущения такие. Я кивала, соглашаясь с каждым словом, а сама ждала с огромным нетерпением родов. Оставалось четыре месяца, всего лишь…

— Ира, ты меня слышишь? Не летай в облаках, — ворвался в мои мысли голос деда, и я снова с большим усилием сосредоточилась на учебе.

— Ты сам говорил, что иногда нужна резкость, — заметила я.

— Иногда, парой жестов, а не как у тебя, постоянными рваными движениями, — ответил дед. — Представь себя верхом на огромной волне. Чего ты захочешь: плавности или резкости?

Спать. Прямо сейчас я хотела спать. Но деда эти мои желания не волновали. Ему нужна была магически сильная внучка.

С остальными предметами проблем не возникало. Экономика, культура, география, история — я учила все, что могло бы понадобиться будущей правительнице. И дни мои были расписаны по часам.

— Я словно аудиенцию у собственной жены прошу, — пошутил как-то Арнольд. — Милая, тебе не кажется, что в твоем положении нельзя так сильно себя загружать?

— Зато у меня не остается времени на дурные мысли, — вздохнула я.

— Правда? — лукаво прищурился Арнольд, успевший досконально изучить мой характер.

— Ну почти. В любом случае этого времени намного меньше, чем было бы, если бы я позволяла себе отдых.

— Я удивлюсь, если наши дети в год не начнут рассказывать таблицу умножения.