— Дык на следующий день, как все началось, переправились за Белую и сюда добрались. Сам понимаешь, у нас двое лежачих, а Зотей вообще здоровенный как жрук [2], покуда тащил его на носилках, думал, руки отвалятся. Так что шибко далеко уйти не получилось. Но пока здесь тихо. Черные в горы не лезут, им за речкой — в пампе, дел хватает.

— Это хорошо. Но рискованно. Местечко это многим известно, я так понимаю, часть мирян на сторону имперцев перекинулась.

— Ага, нашлись иуды, — зло сплюнул Денька. — Только куда нам? Хотели, как дядька окрепнет, в Тару вернуться за нашими. А пока что, так, поквитались немного…

— Это ты о чем?

— Ну, скучно тут без дела. Вот мы с Колькой до города на лодке добрались, взяли в ножи пару этих «шуцманов», — с непередаваемым презрением произнес немецкое слово Денис. — Ловко вышло, те даже не пискнули. Били в горло, как учили. Кровищи было… — немного помрачнев, добавил он.

— Тоже мне нашлись неуловимые мстители, — хмыкнул одобрительно Март, хлопнув брательника по плечу. Тот, как и все в роду, отличался силой и богатырским разворотом плеч, несмотря на свои шестнадцать с половиной лет. — Узнали хоть чего про остальных?

— Да, — еще сильнее потемнев лицом, кивнул Денька. — Большую часть тех, кто выжил, загнали за колючую проволоку, ровно хлопов каких. Ну, мы для черных, видно, и сами такие же недолюди.

— Ага. Так и есть. Унтерменши. Слово у них даже такое есть специальное для представителей «низших», неполноценных рас.

— Ну, мы им покажем, кто есть кто. Умоются кровью, — зло бросил Денис.

— Это правильный настрой. Я вам, к слову, оружия и снаряги приволок. Как раз для таких дел.

— Ого, покажешь? — сразу загорелся Денька.

За разговором и сами не заметили, как добрались до избушки.

— Обязательно, но чуть погодя. Мне с дедом надо переговорить срочно.

— Понимаю, — с тяжелым вздохом отозвался, отступая в сторонку, младший брательник.

Старик-оружейник, он же '«Костыль», он же Кержак, он же Краб, как мысленно перечислил известные ему прозвища деда Мартемьян, сидел перед домом на лавке с извечным своим мате, потягивая его из калабаса через серебряную трубочку-бомбилью. Очень так привычно и по-домашнему. Словно ничего и не изменилось. Разве что винтовка под рукой стояла и патронташ на поясе.

— Здравствуй, Каллистрат Иванович.

— И тебе, внучек, доброго здоровьечка. Гляди, как ты развернулся лихо. Твой ведь корабль?

— Мой.

— Вот, стало быть, как оно повернулось. Искин на борту есть?

— Как без него?

— Давненько я к такой технике не прикасался… Да, выходит, у тебя все толком вышло.

— Деда, я и в Гавану добраться смог. С Машиной-Бомбером и Шурави знакомство свел, от тебя поклоны им передал и слова тайные. Они мне помогли. Так что я теперь в общем деле свою долю имею и базу свою купил.

— Быстро же ты взлетел. Везучий, стало быть.

— Узнал, что вы тут засели и сразу прилетел. Мне тут дело предлагают, как раз и наших всех отбить у черных шанс есть, и аструма-радолита у имперцев отжать чуток.

— Добрые вести.

— Только куда мы их после спрячем?

— Надо обмозговать толком.

— Со мной Фадей Иваныч Басаргин прилетел, есть у него предложение для вас всех.

— Ишь ты, неужто подпольщики объявиться решили?

— Так ты про них знал?

— Делов-то? Они думали, что, если связь шифрованная, их никто и не поймет… Ладно, о том после погутарим. А пока пойдем, с дядькой поздороваешься.

Поликарп Маркелович лежал на дощатых нарах ближе к печке, в которой горел небольшой огонь, давая тепло.

— Ты как, дядька?

— Март? Ты откуда здесь? — приоткрыв глаза и тяжело дыша, прошептал бледный как смерть старшак.

— Да вот мимо шел, смотрю, знакомые лица, ну и решил заглянуть.

— Все шутишь… Худо мне, Мартяша. Не знаю, смогу ли выбраться. Осколок застрял в груди, огнем палит, давит…

— Тебе помощь нужна хирургов, операция. У меня с собой аптечка, вот она, смотри. Сейчас поставим тебе на предплечье, она сама диагностику проведет, глядишь, чего тебе вколет полезного. А после надо лететь на базу трудовиков. Там оборудование и доктор. Заштопают тебя в лучшем виде.

— Март, постой. Не про то разговор. Отец погиб. Светлая ему память. Отныне я глава рода. И своей волей, слышишь ли, я возвращаю тебя в семью.

— Спасибо, дядя Поликарп. А сейчас отдыхай, — Март запустил медпак в работу, дожидаясь результатов. Дядька, которому от убойной дозы обезболивающего стало сразу легче, подгрузился и уснул.

— Так-то лучше. А что с Зотеем, деда? — тихонько, чтобы не разбудить раненых родичей, спросил у Каллистрата Март.

— Он отца прикрывал, получил несколько пуль, но они прошли навылет. Отлежится и будет как новенький.

— Воспаление у него не началось?

— Раны чистые.