В какой-то миг Султан дрогнул, потерял равновесие. Опять чуть не улетел, но в последний момент высвободился. И не только высвободился, но и атаковал сам.

Не успел я и глазом моргнуть, как Туркиев, сделав широкий шаг левой ногой вперед, бросил корпус навстречу Звеньеву и стал стремительно опускаться на левое колено. Его правая нога, выписав молниеносную дугу, метила Артему под правую пятку — вот-вот достанет, и тогда моему другу несдобровать.

Но Звеньев и сам был мастером молниеносных уходов и контратак. Едва заметив начало броска, он резко отшагнул правой ногой назад и влево, пропуская стрелу атаки Туркиева мимо себя. И тут же, пользуясь моментом, когда соперник потерял равновесие, сам шагнул вперед, захватывая правой рукой одежду Султана на спине.

Туркиев, почувствовав подвох, попытался высвободиться. Перехватив руку соперника, Звеньев с силой дернул его на себя, одновременно выгибаясь назад и падая на спину. Туркиев, увлекаемый инерцией броска, полетел через Артема кувырком, но опять сумел приземлиться на руки, избежав падения. Какой он изворотливый для своего веса, надо же.

Впрочем, падение не далось ему просто так. Пошатываясь, Туркиев поднялся с ковра после очередного броска Звеньева.

Видно, что силы его на исходе. Но Султан не желал сдаваться без боя. Пружинисто переступая ногами, он вышел в центр ковра, вскинул руки в защитной стойке. Артем последовал за ним, взял захват за отвороты куртки под локтями.

Несколько секунд они топтались на месте, примериваясь друг к другу, будто в старинном танце. А затем Звеньев взорвался движением. Подпрыгнул, всем корпусом рванулся вперед, будто норовя запрыгнуть на Туркиева верхом. Тот попытался отшагнуть, сбросить Артема с себя, но тщетно. Звеньев намертво вцепился ногами в его торс, увлекая в падение на ковер.

Они рухнули вместе, Артем спиной вниз, Туркиев — лицом на него. Но не успел Султан и глазом моргнуть, как Звеньев, извернувшись, схватил его за пятки — левой рукой правую, правой левую. А правой стопой с силой уперся ему в грудь, отталкиваясь и выгибая спину дугой.

Рывок руками, толчок ногой, Туркиева будто катапультой подбросило в воздух! Он взлетел, беспомощно размахивая руками, кувыркнулся через голову и тяжело грянулся на спину у самого края ковра.

Зрители охнули. Звеньев, все еще держа Султана за пятки, плавно поднялся сам и потянул его ноги на себя.

Туркиев сдавленно вскрикнул и забился, пытаясь освободиться. Но кто ж ему даст! Артем с силой завернул его правую стопу, продавливая и выворачивая ее наружу. Пятка Туркиева оказалась зажатой подмышкой Звеньева. Классический рычаг для ущемления ахиллова сухожилия.

Лицо Султана исказилось гримасой нестерпимой боли. Еще миг, и он не выдержал, хлопнул ладонью по ковру, сигнализируя о сдаче. Артем тут же отпустил ногу соперника и поднялся, вскидывая руки в победном жесте.

Зрители взорвались овациями. Я, тоже заорал. В руках я бессознательно скомкал полотенце, на лбу выступила испарина. Эмоции зашкаливали. Звеньев выступил отлично. Он уже забрался так высоко, как не забирался до этого.

Хромая, я спустился вниз с трибун, чтобы поздравить победителя. Сейчас его окружили наши приятели их секции АЗЛК.

Я стоял в сторонке. Рядом застыл Степаныч — коренастый, подтянутый, будто высеченный из гранитной глыбы.

— Ты следующий, Витя, — отрывисто бросил он, пронзая меня цепким взглядом. — Соперник у тебя серьезный — Котиков Кирилл из Кишинева. Мы насчет него говорили вчера, помнишь? Жесткий, напористый, с хорошей школой. Особенно силен в партере, любит болевые. Так что главное — в его захваты не лезь, старайся в стойке работать. И двигайся побольше, измотай его.

Я молча кивнул. Мне тоже скоро предстоит выйти на ковер. Сердце заколотилось быстрее. Что это, я нервничаю?

Сейчас мне самому предстоит шагнуть на ковер, озаренный слепящим светом прожекторов. Услышать крики зрителей, вскидывающих руки в приветствии и подбадривании. Вдохнуть терпкий, ни с чем не сравнимый запах борцовского зала — пот, разогретый мат, лосьон «Огуречный».

Я огляделся. Зал Дворца тенниса ЦСКА, превращенный на время турнира в гигантский самбистский стадион, бурлил и шумел, как потревоженный улей. Я невольно залюбовался открывшейся картиной — она завораживала и пьянила, будто хмельное вино.

Три теннисных корта сейчас застелены борцовскими коврами. Их бордовые квадраты ярко выделялись на фоне зеленого покрытия площадки. По периметру возвышались трибуны — крутой многоярусный амфитеатр, забитый до отказа. Болельщики теснились на скамьях, возбужденно переговаривались, взмахивали руками, вскакивали с мест. На лицах их полыхал румянец азарта и предвкушения. Дамы в нарядных шляпках, мужчины в строгих костюмах, мальчишки в форме юных динамовцев — все слились в единый, многоголовый организм, жаждущий битв и побед.