— Есть, — улыбнулся я, — просто кое-кто нам ничего не рассказывал.

— Есть, — согласился Корзун. — На третьем месяце уже. Весной рожать будет.

— Ты поэтому курить бросил? — рассмеялся Фима.

— Ну.

— А чего ж ты молчал, дубина⁈ — Заулыбался Степаныч и схватился было за бутылку коньяка.

— А чего мне вам рассказывать? У вас, как женщины не появятся, так обязательно их какие-нибудь братки похищают. Что с Мариной такое было, что с Томой твоей. Не, пускай моя лучше у себя в станице сидит и про наши дела ничего не знает.

— Здраво, — одобрил я.

— Так это что? — Вдруг осенило Степаныча. — Ты скоро папкой станешь? Имя уже придумал?

— Конечно, — кивнул Женя. — Если будет девочка, то станет Кристиной. А если пацан — то будет Димка.

«Димка, — подумалось мне. — Тот самый Димка, с которым мы вместе работали в „Нимфе“, в две тысячи двадцать четвертом. Вот только теперь он не будет без отца расти».

— Думается мне, будет пацан, — хитровато улыбнулся я.

— Что ж, — Степаныч отставил коньяк и достал из-под стола банку самогона. — За это надо выпить.

— А еще, у нас в сентябре свадьба. В деревне будет, у ее родителей. Я вас всех приглашаю, — улыбнулся Корзун.

Степаныч аж встал и принес себе с кухонного стола граненый стакан. Поставил вместо рюмки.

— Вы как хотите, а я за это выпью как надо! Кстати. А как твою невесточку-то хоть зовут?

Внезапно в зале зазвонил телефон. Марина пошла взять трубку и спустя минуту вернулась.

— Витя, тебя к телефону, — сказала она.

— Ща, мужики, — ответил я. — Без меня не наливать. Степаныч, в пенале еще такие стаканы есть. Достань на всех, кроме Марины.

Отправившись в зал, я взял трубку с телефонного столика.

— Летов Слушает.

— Виктор? — Мягко и даже как-то вальяжно протянул на том конце женский голос.

— Да.

— Вас беспокоит Арусяк Араратовна Казарян. Нотариус. Армавирский городской округ.

— Что вы хотели? — Спросил я.

— Скажите, кем вы приходитесь покойному Марату Игоревичу Кулымову? Вы родственник?

Я глянул на Марину, прислушавшуюся к разговору.

— Можно сказать, что внучатый зять. Ну почти.

— Очень хорошо, — сказала нотариус. — Сейчас я держу в руках завещание Марата Игоревича. Вы указаны в нем как один из наследников его имущества.

Нотариальная контора находилась почти в центре Армавира. Расположилась она напротив местной гимназии, на первом этаже старинного, многоквартирного дома еще дореволюционной постройки.

Хоть и достаточно большой, с обширным внутренним двором, дом был весьма пошатанным: красная штукатурка во многих местах облупилась, обнажив кирпичную кладку, а окна с гниловатыми, старыми обналичниками из дерева смотрели на широкую трассу, разделенную скромным парком.

Контора же ярко контрастировала на фоне старинного здания. Фасадные стены ее отремонтировали и выкрасили свежей краской. Над массивной железной дверью висела богато украшенная вывеска: «Нотариус».

Несмотря на то что государственный нотариат переродится в частный еще не скоро, предпосылки к этому были уже налицо. Нотариусы, кто был побогаче, уже могли позволить себе отдельный офис. Одним из таких и была Казарян Арусяк Араратовна.

— Зря это он, — сказал я, осматривая вывеску. — Зря он упомянул меня в завещании.

— Это почему же? — Спросила Марина озабоченно. — Я его понимаю. За полгода ты сделал для дедушки больше, чем большинство его родственников за всю жизнь.

— А много у него родственников? — Хмыкнул я.

— Ну… Я, мои папа и мама. Больше я ни о ком не знаю, — пожала Марина плечами. — Семья у нас небольшая. Был еще у меня дядя но…

— Погиб. Я помню, — кивнул я. — Но все же, кажется мне, что вписывать меня было лишним.

— Почему? — снова спросила Марина. — Ты казался ему надежным. Ведь он…

Марина вдруг замолчала и грустно отвела взгляд. Наверное, она вспомнила о своем дедушке. О человеке, для которого она была единственной и настоящей семьей.

Когда глаза девушки прояснились от краткого наплыва воспоминаний, она продолжила:

— Ведь он, в последнее время, только тебя просил меня защищать. А когда начался этот ужас с Мамиконом, никого в Армавире, кому он мог довериться, не нашлось. А тебе угрожала слишком большая опасность, чтобы дедушка рискнул мной. Вот и отправил он меня в другой город. Я считаю, ты заслужил это. Если он завещал тебе какую-то часть своего имущества, это будет справедливо.

— А много у него собственности? — Спросил я.

— Немало, — Марина кивнула. — Из того, что мне известно: три машины… Ну… Уже две. Мерседес-то взорвался. Так. Две машины, наш дом, квартира, в которой мы живем, конечно же, Грааль. Ну и еще бог знает сколько предприятий, в которых у дедушки была доля. Тут уж я не вникала.