Невысокий и тоненький, словно палочка, он топал нам на встречу в расхлябанной синей курточке от школьной формы. Красный галстук весело играл с ветром на его шее. Темно-русый мальчишка со смешным, приплюснутым носом и веснушками, лихо забросил портфель за плечо, и нес его, держа за лямку.

Увидев меня, Глеб изменился в лице. Секунду назад он щурился от солнца, а тут вдруг посмурнел.

— Здорова, Глебушка! — Крикнул ему дед Фомка.

— Здравствуйте, Фома Никитич! А вы чего тут?

Значит, Фомка — все же имя. Вон оно как получается.

— Да вот, с Вовкой домой идем. Я… хм… К бабушке его в гости хочу зайти. Поздороваться.

— А! Ну до свидания!

Мальчик торопливо сошел с дороги, направился к своей калитке.

А мне стала интересна одна вещь — Глебова реакция на меня. Выходит, Вову Медведя одноклассники обижают не просто так. Видимо, чем-то Вова Медведь их первым обидел. Ну или сделал еще что-нибудь неприличное. М-да… Это была проблема. И ее надо было решать. Вот только чтобы решить, надо сначала разобраться в ее сути. Поэтому я и захотел поговорить с соседом Глебом. Наверняка мы учились с ним в одной школе, если не в одном классе.

— Деда Фома, — начал я. — Ты иди. Я с Глебом поздороваюсь!

Глеб, услышав это, зыркнул на меня странно. Потом ускорил шаг.

— Чего, в школе не нагулялись? — Хмыкнул старик.

— Ага! — Только и ответил я, поспешив к Глебу.

Перехватил мальчишку у самой калитки, когда он уже вошел к себе во двор. Недолго думая, я подставил носок туфли, чтобы Глеб не смог закрыть передо мной дверь.

— Э! — Возмутился он. — Пусти! Ты чего, Батон⁈

— Разговор есть, — сказал я серьезным тоном.

— Да какой разговор? Нельзя мне с тобой разговаривать! Ты ж знаешь!

— Почему это нельзя? — Схватился я за железную ручку деревянной калитки. — А?

Я потянул, налег всеем весом, и худенький против меня Глеб, сдался.

— Ну чего⁈ — Вышел он за двор.

— Что за дела, сосед? — спросил я тут же. — Чего это ты от меня убегаешь?

— Ты че, Батон? — Удивился Глеб. — ты же…

— Еще раз батоном назовешь, я на тебя сяду. Понял? — Нахмурил я брови.

Глеб, напротив, удивленно вскинул свои.

— Э-э-э-э… ну…

— Не нукай. Скажи лучше, чего ты убегаешь?

— Мне нельзя с тобой разговаривать, ба… Вова. Если кто из наших увидит, хана мне.

— Почему? — Спросил я. — Че я, прокаженный, что ли?

— Как это почему⁈ — Удивился Глеб. — Ты что, не помнишь⁈

— А ты представь, что не помню.

Глеб недовольно поджал губы, выпрямился как по струнке и выдал:

— Медведю бойкот!

— Бойкот? Это за что же? — Спросил я задумчиво.

— Да не притворяйся ты, Вова, — Глеб скрестил ручонки на груди. — За предательство, конечно! Ну, хватит. А то я уже и себе на бойкот наговорил.

— А чего ж, выходит, со мной разговаривать никому нельзя?

— Конечно, никому! Если кто заговорит с предателем, сам станет предателем. И ему тоже бойкот!

— А чего ж тогда эти трое со мной разговаривали? — Спросил я с ухмылкой.

— Кто? — Удивился Глеб.

— Гриша, например. И Денис, — припомнил я известные имена тех мальчишек.

— Этого быть не может, — покачал головой Глеб. — Врешь ты все. Наговариваешь. Это ж Денис тебе бойкот и придумал объявить. И чтобы он сам, так просто заговорил? Не верю я.

— А ты у деда Фомки спроси. Мы там, с Денисом подрались немного. А перед этим разговаривали. Так что, выходит, и он тоже теперь предатель.

Глеб задумчиво помрачнел. Потом сказал:

— После того, что ты, Вова, сделал, нет тебе больше веры. Мы все из-за тебя пострадали. Весь класс. А теперь ты просто хочешь на других наговорить, чтобы оправдаться.

— Так, — решил спросить я напрямую. — Что я сделал? В чем заключалось мое предательство?

Глеб было раскрыл рот, чтобы заговорить, но вдруг глянул куда-то поверх моего плеча, и глаза мальчишки наполнились страхом. Я тоже обернулся, чтобы посмотреть: чего ж он там такого увидел?

По улице шли три девчонки. Одетые в такую уже не привычную, но теплую сердцу черно-белую форму, они, видимо, провожали до дома одну из подружек.

Невысокая красивенькая девчонка с каре темно-русых волос, помахала двум другим: высокой и худенькой блондиночке и брюнетке, что была пополнее. Потом она весело помахивая портфелем, побежала до калитки.

Оставшаяся пара дружно посмотрела на нас, остановилась.

— Привет, Глеб, — сказала та, что повыше, — ты что же, с предателем разговариваешь?

— Я? Да нет! Предателю бойкот!

— Разговаривает-разговаривает! — Поддакнула вторая, полненькая и щекастенькая с двумя темными косичками, украшенными белыми форменными бантами. — Они же с Батончиком у нас самые-присамые друзья! Я так и знала, что Глеб первый сломается!