— Папа тебе ничего не рассказывал, говоришь? — Недоверчиво спросил он.

— Не рассказывал, — улыбнулся я в ответ.

— Ну-ну…

Тренировку мы начали с разминки. Перед продолговатым, одноэтажным зданием третьего ПТУ, что развернулось сразу за школой, была разбита восьмерка — широкая дорога для отработки вождения легковых автомобилей.

В субботу, к четырем часам, ПТУ уже пустовало, и я под присмотром Константина Викторовича легкой трусцой пробежал восьмерку, чтобы разогреться. Признаюсь, неподготовленное тело мальчика запротестовало уже на середине пути, но я заставил себя добежать до конца.

Следом я проделал простую, школьную разминку на подвижность суставов и растяжку связок и мышц, совсем такую, как утром. Только я дополнил ее выпрыгивающем из полного седа, чтобы хорошенько разогреть ноги.

— Хорошая разминка, — покивал тренер. — Я думал, мне тебе подсказывать придется, а ты вон, сам.

— Я делаю ее по утрам, — сказал я с улыбкой.

Затем мы переместились в зал, расположившийся тут же, в ПТУ. Тренер, вооружившись пустым грифом, попытался объяснить мне основные упражнения в тяжелой атлетике.

— Сейчас мы уже по новой программе тренируем, — пояснил он. — Как в прошлом году жим убрали из троеборья, оно осталось, соответственно, двоеборьем.

— Состоящим из рывка и толчка, — подхватил я.

— Правильно. Давай я покажу тебе основные упражнения, что б ты имел о них какое-никакое понятие.

Конечно же, я знал и рывок, и толчок. За долгие годы моей карьеры их техника записалась у меня на подкорку. Однако из уважения к тренеру, я не стал его прерывать.

— Вот, рывок, — начал он, встав на помост, над штангой. — Смотри. Подходишь. Ноги чуть шире плеч. Носки развернуты. Подсаживаемся, хват широкий, грудь раскрыта.

С этими словами он взял гриф у меток, сделанных синей изолентой, видимо, для удобства учащихся. Метки эти, были разнесены почти к самым втулкам грифа.

— Первым делом, подсел, вставил спину, — описывал он свои движения, встав в стойку у грифа. — Обрати внимание: плечи накрывают штангу. Ну ничего. Это мы еще отработаем. Потом съем.

Тренер привстал всем телом, потянул за собой пустую штангу.

— А затем…

Доведя ее до пояса, он резко рванул снаряд, поднырнул под него, замер на крепких, зафиксированных ногах со штангой над головой. В заключение выпрямился. Добавил:

— Потом подрыв, жесткая фиксация снаряда над головой и поднимаешься. Вообще, рывок — самое технически сложное упражнение в тяжелой атлетике. А еще самое опасное.

— Чуть угол не выдержал, — дополнил я, — и не штанга или на помосте, или на тебе.

— Правильно, — довольно кивнул Константин Викторович. — Что ж ты, готовился, пади?

Эх, Константин Викторович… Знал бы ты, как я долго к этому готовился. Чуть не всю свою прошлую жизнь.

— Немного читал журналы, — ответил я.

Затем тренер продемонстрировал мне толчок: подсел, взявшись за гриф гораздо более узким хватом, снял штангу, сорвал, принял ее на грудь, и, выпрыгнув в ножницы, воздел над головой. Каждое свое движение он комментировал.

— Ух, староват я стал для такого, — сказал он, отходя от штанги. — Ну что? Начнем тренировку? Для начала будут у тебя три базовых упражнения, чтобы с техникой познакомиться. Все-таки первая тренировка.

— Давайте, — согласился я.

Тренировка пролетела незаметно. Работал я с совсем крошечными весами, надетыми на гриф-десятку. Тело мальчика всячески сопротивлялось нагрузке: на отработке снятия штанги ныли ноги и спина; на приседаниях — тем более. На рывковых уходах я и вовсе взмок так, что лило в три ручья. Излишняя полнота мальчика дала о себе знать во всей красе, однако я не сдавался. Каждый раз заставлял себя доводить упражнение до конца.

Странно, но я обнаружил в себе один интересный момент. Обнаружил его и Константин Викторович. При исполнении каждого упражнения, каждого подхода, он все тщательнее и тщательнее присматривался ко мне. Все сильнее и сильнее хмурился. А я понимал, в чем тут было дело: каждое мое движение было идеальным с точки зрения техники. Казалось, двигательные навыки, вбитые в меня за всю карьеру, перенеслись в новое тельце мальчика вместе с моим со знанием. Они, словно бы, навеки неразрывно связались с моей душой.

— Слушай, Вова, — начал тренер, когда мы с ним отдыхали перед заминкой. — А ты никогда не занимался? Просто… Да ну нет… Быть такого не может. Честно… Такой безукоризненной техники у новичков просто не бывает… Это физиологически невозможно. Тем более с твоим нетренированным тельцем.

— Может это у меня в крови? — Хмыкнул я. — Я хочу попробовать классику. По одному повторению и на то и на другое.

Константин Викторович задумался. С хрустом потер подбородок.

— Не устал? — Спросил он.

— Пустяки.

— Ну… Давай попробуем.