Она заговорила спокойно, без спешки, оглядывая лица обступивших её людей.

Ей следовало все рассказать Сергею, и вместе они бы что-нибудь придумали.

Она ошиблась.

Она не должна была молчать. Кому-то её трусость стоила жизни, всей, а не трех забитых лет.

После общения с репортерами, Ира вместе с Шиловым проскочила в клинику. Агент пребывал в некотором шоке от её поступка.

— Сколько себя помню… Сколько всего помню, но вот такого марш-броска не наблюдал никогда.

Ира осталась в вестибюле. Шилов поднялся в отделение один, а вернулся вместе с белокурой женщиной лет пятидесяти в белом халате. Как оказалось, агент уговорил спуститься с ним лечащего врача Сергея. Та сказала мало — состояние тяжёлое, ранение плеча требует ещё как минимум одной операции.

— Жить будет. Что еще от меня нужно?

— Ничего. Спасибо.

Доктор чуть качнула головой и тихо, гораздо мягче добавила.

— Он хотел вас видеть.

— А когда будет можно?

— Вечером. Приходите сегодня вечером.

И только этими словами она и жила весь день. До обеда она беседовала с Юрием, который был очень недоволен её общением с журналистами.

— Знаете, как можно искромсать все эти ваши откровения, чтобы в итоге вас приняли за сумасшедшую, а не жертву? Сесть хотите?

Ира усмехнулась в ответ.

— Чего мне ещё боятся?

А после они отправились в прокуратуру, где с Иры перед началом беседы взяли подписку о неразглашении.

— Как вовремя, — заметил Юрий. — Моя подзащитная уже успела дать развернутое интервью всем ведущим СМИ.

— Что же сразу не пресс-конференцию устроили? — мрачно спросил следователь. — Любите внимание?

Ира вскинула брови.

— А что? Похоже?

— Поживем — увидим.

О задержании следователь в этот раз не сказал ни слова, только в конце беседы куда-то вышел и вернулся с несколькими прозрачными пакетами, которые разложил на столе перед Ириной.

— Вам знакома какая-нибудь из этих вещей?

В пакетах были украшения — подвески с цепочками, все из золота, но некоторые с коричневыми пятнами, будто проржавевшие. Ира машинально коснулась рукой горла. Среди драгоценностей был и знакомый кулон в виде кинжальчика.

— Да. Это… Андрей подарил мне перед тем, как отвезти в тот дом.

— Какой дом?

— Где… всё произошло.

— Что — всё?

— Где меня изнасиловали.

— Вот этот? — поверх пакетов легла цветная фотография.

Ира мельком глянула на снимок.

— Да.

— Ясно. Можете идти.

В дверях она столкнулась с невысокой женщиной в потертой, кожаной куртке. Женщина плакала и вытирала глаза платком. Ира проводила её взглядом, а в коридоре тихо спросила у Юрия.

— Кто это? Лицо будто знакомое.

— Мать последней жертвы Андрея, — ответил Юрий, прикрывая дверь. — Помните, в начале осени убили девушку близ поселка, где вы на неделе гостили? Её вещи нашли в недостроенном доме Воронцева. Он не успел от них избавиться. Или не хотел.

— А откуда цепочки?

— Из сейфа в его городской квартире. Всего их нашли семнадцать. И только ваша чистая, без следов крови. Заметили? Ира? Ирина, вам плохо?

Ира привалилась плечом к стене, схватилась за горло.

— Нет… Да…

Голова закружилась так, что стены слились с потолком. Ира сделала шаг назад и упала на руки адвоката.

***

Почему раньше она боялась его прикосновений?

Сидя возле койки, Ира склонила голову и прижалась щекой к ладони Сергея. Горячая. Врач говорила, что температура пока будет держаться.

— Привет.

Она вздрогнула и подняла голову. Он смотрел на неё из-под полуопущенных век, усталый и как будто равнодушный. Он слабо улыбнулся, и стал вновь похож на её Сергея.

— Пришла наконец. Долго…

— Прости. Я бы сидела тут все время, но меня не пускали.

— Мать?

Ира не ответила, снова погладила его по руке. Он чуть сжал её пальцы.

— Адвокат был?

— Да… Сережа, послушай, ты спас мне жизнь. Я не знаю, что тебе сказать и как все объяснить. Понимаю, что поступила, как сумасшедшая. Что вела себя, как дура. Если бы могла исправить — я бы все тебе рассказала.

Он снова сжал её пальцы.

— Хватит. Не сейчас.

Ира придвинула табуретку ближе, протянув руку, коснулась его небритой щёки. Сергей закрыл глаза и чуть повернул голову в её сторону.

— Не плачь.

— Угу, — она вытерла слёзы свободной рукой. — Так выходит, что я не одна — с мамой, но без тебя я вообще, как пустое место. И идти никуда не хочется, только к тебе. И говорить не с кем. И жить не за чем.

— Не болтай ерунды, — беззлобно ответил он, не открывая глаз. — И так в голове каша.

Ира вздохнула.

— В общем, мы тебя ждём.

— Зверье моё не забывай.