Двусторонняя лестница была великолепной, как и все остальное в доме, и я задалась вопросом, была ли она построена в то же время, что и особняк, или ее пристроили позже. На дереве были вырезаны замысловатые буквы «Б», позолоченные точно так же, как на парадных дверях особняка.

— На этой стороне спят все остальные, — сказал Лоренцо, когда мы поднялись по лестнице, указывая налево. Он повернул направо и пошел по широкому коридору. Мои каблуки утонули в плюшевом бордовом ковре, а глаза расширились. Стоило ли мне снимать обувь здесь, наверху?

Дерьмо.

— Это наше крыло.

У нас было крыло?

Он остановился перед первой дверью справа.

— Это дополнительная ванная. Он указал на дверь напротив.

— Комната для гостей, — продолжил он, указывая на две следующие двери. — Комнаты для гостей. Затем он остановился перед следующими дверями.

— Это наша. Он толкнул дверь справа и жестом пригласил меня внутрь.

— Вау, — прошептала я. Посреди комнаты стояла самая большая кровать, которую я когда — либо видела. Хрустящие белые простыни умоляли меня забраться под них.

— Это… потрясающе. Комната была такой же изысканной, как и остальная часть особняка. Дверь слева вела в гардеробную и стенной шкаф размером с мою спальню и спальню мамы с папой, вместе взятые. Затем, за этим, была ванная комната с душем, единственной раковиной и туалетом.

— У тебя есть все, что тебе нужно? — Я услышала, как спросил Лоренцо, и только тогда поняла, что он не последовал за мной внутрь.

Я нахмурилась, возвращаясь в основную часть спальни, проводя пальцами по комоду, на котором стояла моя сумка с туалетными принадлежностями.

— Ты не зайдешь внутрь?

— Нет. Строгий взгляд Лоренцо встретился с моим. — Я в другом конце коридора, если тебе что — нибудь понадобится. Он отступил еще на шаг. — Увидимся за завтраком.

Я моргнула, не зная, что сказать, но прежде чем я успела что — либо сказать, он исчез за дверью напротив моей комнаты. Моя комната. У меня была своя комната. Я не знала, почему меня это удивило. Я не знала, почему не могла сдержать слез, которые жгли мне глаза с того момента, как ушла моя семья.

Моя семья. Но теперь они не были моей семьей. Он был моей семьей. И я уже ненавидела его.

Лоренцо

— Доброе утро, брат, — приветствовал ее мягкий голос.

Я оторвал взгляд от экрана своего мобильного и увидел, что София выдвигает свой обычный стул.

— Доброе утро.

— Я вижу, это не заняло у тебя много времени. Она указала на место, на котором я сидел — место, которое я не решался занять. Всю нашу жизнь у нас были определенные места за столом. Мой папа во главе, моя мама справа от него, а я слева от него. Данте сел рядом с мамой, а София рядом со мной.

Но все изменилось в тот момент, когда я произнес свои клятвы. В ту секунду, когда я стал боссом.

Теперь во главе стола сидел я.

— Это мое законное место, — сказал я Софии и положил мобильник на стол. Через десять минут у меня была встреча, и она была единственной, кто пока спустился к завтраку.

София пожала плечами, ее мелированные волосы рассыпались по плечам при этом движении.

— Так и есть. Я просто…Я не ожидала этого так скоро. Она сделала паузу, ее взгляд встретился с моим, когда перед ней поставили ее обычный завтрак. — Я полагаю, это просто по-другому.

Я знал, что она имела в виду, и, если быть честным с самим собой, я согласился. Это было по — другому. Теперь все изменилось.

— Ты привыкнешь к этому, — произнес чей — то голос, и уголки моих губ тут же приподнялись. Мама всегда точно знала, что сказать. Там, где папа боролся с эмоциями, мама преуспела. Она дважды похлопала меня по плечу и поцеловала в щеку.

— Доброе утро.

— Доброе утро, ма. Я проследил за ее движениями, когда она выдвигала свой обычный стул.

— Подожди. Она остановилась, ее глаза расширились. — Это больше не мое место.

— Что? — Я нахмурился, глядя на нее. — Конечно, это так.

— Это не так. Ее взгляд переместился мне за спину, и я выпрямил спину. Я почувствовал ее раньше, чем увидел. И хотя я знал, что должен был обернуться и поприветствовать ее, я не мог. Мне нужно было действовать так, как я намеревался. Она была здесь не для того, чтобы быть моим партнером. Она была здесь, чтобы стать моей женой только номинально.

— Садись, ма.

Мама скосила на меня глаза, и ей не нужно было произносить ни единого слова, чтобы я понял, что ей не понравилось то, что я сказал. У меня вертелось на кончике языка сказать ей, что это я решаю, где всем сидеть, но я знал свои пределы. Уважение — это улица с двусторонним движением, и она все еще была моей мамой.