Я не была уверена, но сейчас это не имело значения. Двери распахнулись, заиграла музыка, и я сделала шаг вперед, прижав к себе отца. Мои ноги были словно в желе, дыхание превратилось в одышку, но я продолжала переступать с ноги на ногу.

Скамьи были заполнены до отказа, и даже несколько человек стояли у края церкви, чтобы стать свидетелями этого события. Событие, которое означало нечто большее, чем просто создание двумя людьми нерушимого союза. Так мне сказали. Я творила историю. Я что-то меняю. Я помогаю Семье.

Но какой ценой? Какую цену мне придется заплатить? Моя свобода? Мой выбор? Что будет после этого? Я была в двух шагах от человека, ожидающего у алтаря.

В двух шагах от того, чтобы моя жизнь перестала быть моей.

Четырьмя неделя раннее

Лоренцо

Я закрыл глаза и откинул голову назад, пока она брала в рот как можно больше моего члена. Это был не самый лучший минет, который у меня когда-либо был, но этого было бы достаточно, чтобы снять напряжение в моем теле — напряжение, которое нарастало с того момента, как мой отец сказал мне, что я должен пойти на это мероприятие вместе с ним. Я, блядь, ненавидел все это. Я презирал то, что меня окружали богатые придурки, которые думали, что они лучше всех остальных.

Моей работой как старшего ребенка было подавать пример, демонстрировать единство с семьей Беретта. С юных лет я знал, какой будет моя роль, и меня это устраивало, но это не означало, что я не завидовал своим брату и сестре, которые жили совершенно не так, как я.

Моему младшему брату не нужно было отчитываться перед нашим отцом так же, как мне. Ему не нужно было узнавать все тонкости бизнеса — как законного, так и незаконного. Ему не нужно было тренироваться в нескольких боевых искусствах, и ему не нужно было идеально прицеливаться, стреляя из пистолета. Но это было ничто по сравнению с моей сестрой и защитой от всего плохого, что нас окружало.

У них было детство, которого не было у меня.

Они не видели то, что было за занавесом.

Но я видел. Мне показали, какой именно была наша семья в юном возрасте. Я наблюдал, как мой отец пытал человека за то, что тот лгал ему. Мне было семь, и я проснулся от криков боли. Это был первый раз, когда я услышал, как кто-то умоляет сохранить ему жизнь. Где-то по пути я сбился со счета, и человек, причиняющий боль, превратился из моего отца в меня. Я стал его проектом, его произведением искусства, которому он придал форму.

Я стиснул зубы, когда ее язык прошелся по головке моего члена, и попытался отбросить все свои мысли в сторону. Я нуждался в этом, даже если это было некачественно. Итак, я взял себя в руки. Я запустил руку в ее волосы, открыл глаза и засунул свой член ей в горло так глубоко, как только мог. На ее лице отразился шок, когда сработал рвотный рефлекс, но мне было все равно. Дело было не в ней — и никогда не в женщинах. Дело было во мне.

— Блядь. Мои мышцы напряглись, когда я кончил ей в рот, и как только я закончил, я оттолкнул ее, затем застегнул брюки.

— Это было так…

Я пропустил остаток ее предложения мимо ушей, не желая слушать ее скрипучий голос. На мой вкус, он был слишком высоким — слишком приторно сладким. Я глубоко вдохнул, вдыхая запах ее дешевых духов, и зарычал от запаха. Я не хотел, чтобы она была рядом со мной. Она выполнила свою задачу, поэтому, как только мы подъехали к художественному музею, где проходило мероприятие, я сказал ей:

— Теперь ты можешь идти.

— Что? Лоренцо, я думала, что буду присутствовать вместе с тобой?

Я вылез из лимузина и поправил пиджак и галстук.

— Ты подумала неправильно.

Я не обернулся, чтобы посмотреть на нее, когда подошел к ступенькам, обшитым красной материей. Ухмылка появилась на моих губах при виде цвета. Он подходил для семейства Беретта.

Люди толпились снаружи с планшетами и наушниками, но я ни на кого из них не смотрел. Я был здесь ради своего отца, и только. Будь моя воля, я бы никогда больше не посетил ни одно из этих гребаных мероприятий. Но отец сказал, что это для того, чтобы сохранить связь с миром, который видят все. О защите подпольного бизнеса знали лишь немногие избранные.

Конечно, они знали, что мы из мафии, но это не означало, что они точно знали, чем мы занимаемся. Федералы пытались уничтожить нас бесчисленное количество раз. Однажды они даже пытались обвинить моего отца в преступлении, которого он не совершал, но безуспешно, и так будет продолжаться до тех пор, пока мы сохраняем мир.

— Добрый вечер, мистер Беретта, — произнес мягкий голос рядом со мной. Я поднял бровь и перевел взгляд на женщину в облегающем черном платье с наушниками, надетыми на ее идеально прямые волосы.

— Я провожу вас к вашему столику.