— Лоренцо, — поприветствовал Данте с края пространства, которое они создали между ящиками с оружием и боеприпасами. При звуке моего имени все замерли. Мои парадные туфли стучали по бетонному полу, с каждым шагом приближая меня к мужчине, привязанному к стулу посередине.

Кровь текла по его лицу и руке — руке, на которой не было кисти. Я уже преподал ему один урок, но, по-видимому, этого ему было недостаточно. Я прошел мимо дяди Антонио, его рубашка была забрызгана кровью. Он был человеком, который научил меня лучшему способу пытать кого-либо, чтобы причинить максимальную боль.

Сбоку стоял еще один стул — стул, приберегаемый специально для меня. Возможно, мне и хотелось запачкать руки, но не раньше, чем дядя Антонио повеселится. Я кивнул мужчине, привязанному к стулу, — мужчине, которого я видел в ночь своей свадьбы. Он не умолял оставить ему руку, и он не просил прощения. Нет, он искал другой предлог, чтобы попытаться облапошить меня.

Я расстегнул пуговицу на своем пиджаке, опустился на свое сиденье и помахал рукой в воздухе, давая знак дяде Антонио продолжать.

Он шагнул вперед, сжимая в руке плоскогубцы.

— Держи его голову, Данте, — процедил дядя Антонио сквозь зубы. Данте схватил мужчину за голову, и Антонио приступил к работе, вырывая зубы по одному. Он действовал методично, сначала нижние зубы, а затем верхние.

Я откинулась на спинку стула, пытаясь набраться терпения и позволить Антонио удовлетворить свои желания. Ему нужно было подвергать себя пыткам. Ему это было нужно, чтобы стать мужчиной, в котором нуждалась моя тетя Вивианна. И с абсолютной ясностью я понял, что не так уж сильно отличаюсь от него. Все дело было в равновесии. Равновесие, которое находишь только тогда, когда приходит время.

И это время для меня настало.

Дядя Антонио повернулся и, схватив свой любимый нож, вонзил его в грудь и живот мужчины. Он взмахнул его запястьем, разрезая почки. Он знал человеческий облик лучше, чем большинство врачей. Он знал, куда бить, когда и по чему промахиваться. Все дело было в том, чтобы сохранить им жизнь как можно дольше и причинить как можно больше боли.

Я моргнул, когда дядя Антонио держал в руке электрошокер. Когда он впервые учил меня всему этому много лет назад, мы им не пользовались. Вместо этого мы использовали провод под напряжением. Но электрошокер был проще… и жестче. Я усмехнулся. Это всегда было моей любимой частью.

Он бросился вперед, вонзив электрошокер в порез, который сделал у себя на животе, поджарив его внутренности ровно настолько, чтобы мужчина взвыл от боли.

Его голова склонилась набок, глаза пытались сфокусироваться на чем-то одном, и когда он заметил меня, он рассмеялся, изо рта у него потекла кровь.

— Ты понятия не имеешь, что тебя ждет. Я сузил на него глаза.

— Тебе конец. Кровь рекой лилась по его груди, открытые раны не затягивались по мере того, как из него вытекала кровь.

— Я закончил?

Я встал, моя грудь тяжело вздымалась.

— Да. Он булькнул, закрыв глаза. Я шагнула вперед, и он снова открыл их.

— Ты и твоя новая жена.

Я увидел красный цвет, демон внутри с ревом пробудился к жизни и взял верх, когда я потянулся за своим пистолетом. Он не сказал ни слова, но теперь он не заткнулся, и как раз в тот момент, когда его сердце готово было выскочить из груди, я протянул руку, прижимая пистолет к его голове, в то время как дядя Антонио стоял с окровавленным электрошокером, готовый нанести ему еще один удар током.

— Говори— рявкнул я на него.

— Они… — Он закашлялся, из него брызнуло больше крови, чем раньше. — Идут за тобой.

— Кто? Я прижал пистолет к его виску, требуя ответа. Я нажил врагов только из-за своего имени. За мной всегда кто-нибудь приходил, но когда он поднял голову и встретился со мной взглядом, ему удалось прохрипеть:

— Я из ФБР.

Мое внимание переключилось на мужчин в комнате, я увидел их потрясенные лица. Даже дядя Антонио был сбит с толку.

— Кто, блядь, его проверял? Я закричал.

— Я сказал Данте сделать это, — сказал Кристиан тихим голосом. Он знал, что облажался, но и мой брат тоже. Я пытался сохранять спокойствие, но это было действительно чертовски трудно, когда передо мной сидел агент ФБР, мертвый по меньшей мере на семьдесят процентов.

— Это правда? Спросил я Данте, поворачивая шею из стороны в сторону. Его глаза расширились. Он понял, что облажался. Человек, который должен был стать моим заместителем, даже не проверил биографию того, кто пытался проникнуть внутрь.

— Я…

— Прикончи его, — сказал я так спокойно, что сам удивился. Я медленно убрал пистолет.

— Ты облажался. Теперь ты это исправишь.

Я махнул рукой мужчине передо мной.

— Прикончи его, затем разруби на куски и избавься от него на всех четырех концах штата. Я шагнул к Данте.