— Такая разговорчивая была, а сейчас вдруг растеряла все свое красноречие? — хмыкнул лис, сбивая меня с мысли. Глаза Гу Юнженя тем временем цепко оглядывали меня, отмечая малейшее изменение мимики и невольный жест. Улыбка так и светилась на его лице, но взгляд не выражал ничего доброго. Одна ошибка, несоответствие известной ему информации — и все. И отмалчиваться не выйдет, по крайней мере не здесь.

Посему, независимо фыркнув, я сердито дернула плечом, стряхивая ладонь Сан Линя, которой он ненавязчиво придерживал мое предплечье.

— Растерялась я. Думаете, приятно, когда тебя таскают вот так на костлявом плече? Все внутренности мне отдавил, еще и от тряски кровь прилила к голове, до сих пор в ушах шумит, — проворчала, скосив глаза в его сторону. И тут же ослепительно улыбнулась Гу Юнженю, смущенно чуть потупившись. — Да, верно, это я. Не думала, что о том случае кто-то узнает. Дурацкая ситуация вышла на самом деле… — сморщила нос, украдкой тоскливо вздохнув, и, будто спохватившись, вновь внимательно уставилась на главзло. — Простите, а вы?..

— Гу Юнжень, к вашим услугам, — ухмыльнулся он, с интересом дожидаясь реакции.

И она незамедлительно последовала. Чуть округлив глаза и вполне натурально вздрогнув от прохладного ночного ветерка, я лишь изрекла глубокомысленное и чуточку удивленное:

— О…

Я была не настолько хорошей актрисой, чтобы водить за нос того, кто знаком с психотипами людей и считывает их характеры на раз. Посему играть на грани правды и недоговорок — то, что мне оставалось. Удивить, сбить с толку… и при этом быть максимально честной. Это обеспечит мне тепленькое местечко в лагере врага. По крайней мере, я смогу проследить, что они дойдут до лабиринта и по пути не пришибут одну дурную Пылинку с ее компанией.

— О? — переспросил Гу Юнжень, приподняв бровь, и быстро переглянулся с Сан Линем, стоявшим у меня за спиной. И что тот показывает, интересно? Крутит пальцем у виска, намекая, что, мол, чего связываться с блаженной?

— И даже не будет попыток выцарапать глаза тому, кто стал причиной гибели всеми любимого глубокоуважаемого ректора? — вкрадчивым тоном уточнил Сан Линь, склонившись почти к самому моему уху, отчего на коже проявились предательские мурашки. И вообще, здесь холодно, на сквозняке стоим, почти в горах, между прочим.

— Я первокурсница, с ректором виделась всего пару раз, с чего мне желать мстить за него тому, кто заведомо сильнее? — отбрила я и, отметив скептическое выражение лица Гу Юнженя, поспешила добавить, пока оно не сменилось подозрением: — К тому же мы не ладили.

— Н-да? И чем же первокурсница снискала недовольство целого главы академии? Виделась пару раз, а уже успела надавить на любимую мозоль? — протянул Гу Юнжень глумливым тоном. Помощь пришла откуда не ждали. Правда, не совсем в том виде, в котором хотелось.

— О, с нее станется, поверь. Там и одного раза более чем достаточно, — фыркнул Сан Линь едва слышно, за что тут же захотелось больно пнуть его по косточке. Вот так и спасай этих засранцев, лечи, беспокойся об их дурных головах, чтобы получить такую благодарность. И все же это придало мне уверенности для нового выпада.

— Вот вы слышали, что я предотвратила кражу артефакта, а знаете, какая мне за это благодарность была, знаете?! — выпалила я, не скрывая искреннего возмущения, которое до сих пор зрело где-то глубоко внутри. И, не дожидаясь справедливого уточнения, поспешила наябедничать: — Этот глава заставил меня два месяца все свое свободное время отрабатывать у целителей! Проводить первичную обработку пострадавших после наказания! Такое унижение для меня, девушки знатного рода! Еще и зелья им варила до посинения просто ведрами. А я простой слабосилок, мне и так все это дается тяжело. Стоило углядеть то, чего другие не видят, — нате, пожалуйста, тут же нагрузили, будто за меня постоять некому!

— Почему же за тебя не постояли те, кто обязан? Твои родители? — справедливо уточнил Гу Юнжень, заметно расслабившись и дав знак телохранителям расходиться по своим делам. Те, правда, далеко не отошли, оставшись больше ради бесплатного развлечения в моем лице.

— А что я им скажу? Что мне здесь плохо? Так меня никто и не заставлял идти в академию, мама с папой, наоборот, отговаривали, предупреждали, что слабосилку придется тяжко, — проворчала я неохотно, насупившись. — Небось целители еще бы отцу навешали рисовой лапши на уши о моей исключительной полезности для академии и уникальном опыте для меня с шансом в дальнейшем устроить свою жизнь в качестве уважаемой ученой. Какому отцу не захочется такой судьбы для любимого ребенка? — честно поделилась я с ними своими соображениями и вернулась к насущному: — Так за что же мне любить ректора? Уж точно лезть в ваши разборки не собираюсь, мне жизнь еще дорога.