— До хазарского Саркела можно добраться двумя путями, — начал я излагать свой план императрице. — Безопасный путь лежит вдоль Дона. До Ельца, что расположен почти у самой границы, ведут несколько дорог. Если найдётся достаточное количество кораблей, то вообще можно будет доплыть. Конечно, об этом надо было подумать ещё летом, но… — я развёл руками.

— А второй путь? — Елена Седьмая пригубила чай, продолжая очень внимательно слушать.

— Второй путь по Волге, а потом по Итилю.

— Через булгарские земли? — чашка с горячим напитком была отставлена в сторону.

— Да. Это опасно. Если поплыву большой флотилией, то это будет воспринято, как начало войны. Если я ограничусь в путешествии двумя-тремя кораблями, то попытаются напасть. Конечно, можно попробовать договориться с хазарскими купцами, но особой надежды на них нет, по понятным причинам.

— Нет, сын наш, — тряхнула головой императрица. — Это не план, а непонятно что. Вас следовало значительно раньше задуматься о своём тайном посольстве. Будь вы купцом, то… Нет, даже купцы, наверное, продумали всё намного основательнее. Помнится, в Арелате был один генерал, вся военная тактика которого состояла в том, чтобы найти вражескую армию и ввязаться в бой. Кстати, дожил он до почтенных седин, поскольку командовать ему предусмотрительно не давали.

Я потупил взор и обиженно засопел. Она права, это не план, а непонятно что, придуманное мальчишкой. Неужели моя поездка в Хазарию откладывается? Да, скорее всего. Сам виноват, что не задумался об этом раньше.

— Да не хмурьтесь вы так… — улыбнулась Елена Седьмая. — Мы не запрещаем вам ехать.

Я удивлённо поднял взгляд.

— Вы можете отправиться на Урал, к примеру. За последний год вы только о нём и заводили разговор, создавая впечатление, что побывали там раз пять.

Урал? Она шутит?! Нет, серьёзна, хотя глаза и щурятся хитро. Проверяет, наверное.

— Раз вы, маман, так думаете, то не буду перечить. Да, очень хотелось в Хазарии побывать и на будущую невесту посмотреть, но вынужден не признать вашу правоту. Возможно, действительно, поеду на Урал или в ту же Тулу, поскольку девочки — это хорошо, но их везде много, а я у вас один.

Императрица довольно улыбнулась и подала мне знак оставить её.

***

Опять я стою на продуваемой ветрами вершине Олимпа, и передо мной снова сидит старикан в простыне. Один. Кроме нас больше никого нет. Зачем это я Верховному понадобился? Наверное, похвалить меня решил? Присматриваюсь к его лицу. Нет, непохоже… Хотя, разве за бородой можно, что разглядеть?

— Вот скажи, почему ты мне не доверяешь? — неожиданно устало спросил Зевс после длительного молчания. — Неужели я дал тебе повод усомниться в моём всемогуществе?

Вопросы были неожиданными, и я даже не понял, что надо отвечать.

— Тебе дали шанс прожить вторую жизнь. Взамен от тебя ожидали проявления усилий для восстановления богопочитания олимпийского пантеона среди людишек, занятых лишь собственными никчёмными судьбами. До недавнего времени ты действовал более или менее правильно, хоть и не очень активно…

Я слушал Верховного и не понимал, ругает он меня или хвалит. В любом случае молниями он не кидается и его орёл пока не клюёт мне печень. Значит, не так всё плохо и вызвал олимпиец меня на ковёр для чего-то другого.

— Приподниму чуть завесу одной тайны. Не только я присматриваю за тобой, но и другие боги. Кое-кто решил, что ты стал отвлекаться на несущественные думы, и предложил освободить тебя от бремени прежних воспоминаний. Гефест оставил тебе знания о разных… вещах. Но ограниченный разумом прежнего владельца твоего тела, ты лишился прежнего жизненного опыта и попал под излишнюю опеку приёмной матери… Понимаешь, к чему я клоню? — сдвинул брови Зевс.

— Что воспоминания её безвольного сына-аутиста мешают миссии, которую ты на меня возложил? — предположил я.

— Можно и так сказать, — одобрительно кивнул верховный олимпийский бог. — Если ты раньше отстранённо смотрел на Елену Седьмую, как на лишь мать тела, в которое я поместил твой разум, то сейчас ты уже излишне покорно воспринимаешь её своей родительницей, могущей тебе указывать всегда и везде. Окажись ты обычным человеком, то мне и дела до этого не было, но я возложил на тебя великое дело и нынешняя ситуация стала существенной преградой.

— И что же мне делать? — развёл я беспомощно руками.

— Делай, что должно! В твоём прежнем мире люди любили добавлять: «и будь, что будет». Но сейчас это неприемлемо. Делай, что должно, и уповай на меня! Понял?

— Понял, — лишь выдохнул я. — Значит, мне надо ехать в Хазарию.