Римские легионы, к примеру, были сильны дисциплиной и тем, что воины действовали в строю против бегущих толпой варваров. Незачем изобретать велосипед. В организованном сражении любого солдата защищают его товарищи, — это то, что сержанты вколачивают в головы подчинённым каждый день. Вышел из строя — тебя убили. И не только тебя, но и товарищей, которых ты бросил. С кавалерией всё сложнее, поскольку они могут скакать строем, но когда дело дойдёт до схватки, то он всё равно будет сломан. Тут без кирас никак, и поиски лёгких и одновременно лёгких сплавов ведутся постоянно.

Как бы то ни было, но в мае полурота лейб-гвардейцев и отряд юнг, — кто же должен в походе выполнять простую работу, не требующую квалификации, — вышел из Владимирграда по западному тракту. Да, время из-за кружного пути немного увеличилось, зато все остались уверены, что будущий император отравляется на осмотр губерний, а не затевает очередную пакость южному докучливому соседу. Конечно, нас провожали группы зевак, но особого ажиотажа не возникло. Большинство людей уже привыкли, что я периодически выезжаю из столицы на несколько дней по различным незначительным, как они думают, поводам.

Елена Седьмая успокоилась настолько, что мне удалось незаметно взять (хорошо, стащить, если честно) из хранилища выбранные ранее подарки кахану. Конечно, не было полной уверенности, что мы сможем как-то пересечь границу, но я таил надежду, — надо же верить обещанию Верховного…

По пути остановился в имении Шаликовых. Князь был польщён тем, что я несколько раз спрашивал его мнение о моих воинах и лошадях, а Ника плакалась чуть ли не в плечо, печалясь о своём женихе, в последние два месяца не славшего письма. Что с ним случилось, — об этом никто не знал, и даже сослуживцы Павла не удостоили каким-нибудь известием. Полибий, сын князя, попал в другой полк и, хотя сестра написала ему о своих переживаниях, ответное послание от брата придёт ещё не скоро. И вот я, принц Империи, выступил в роли удобной жилетки, орошаемой горячими слезами, струящиеся из хорошеньких глаз.

Появилась шальная мысль сгрести девушку в охапку и… пожалеть от всей мужской души. Ну, а потом взять благословение у Петра Ипполитовича и вернуться в столицу. Маман, конечно же, поохает-поахает, но не откажет. Да и особого у него согласия не требуется. Вот только сама Ника это мне вряд ли бы потом простит, поскольку поползут слухи о том, что будущий император увёл невесту у парня, проливающего кровь за Отчизну. Мдя, народную любовь сия поспешная легкомысленность не прибавит.

Дальнейший путь моего отряда ничем особым не запомнился. Чем дальше от столицы, тем больше бросалась в глаза бедность простых людей. Даже многие города, в которых приходилось останавливаться, мало чем отличались от больших деревень. Конечно, я утрирую.

Мне, как императору, с лихвой будет, чем заняться, — это я понял ещё год назад, когда предпринял карательную экспедицию за украденными коровами. Да, кое-что придётся, наверное, решать силовым способом в стиле непопулярных реформ Петра Первого, но многие нововведения планирую начинать постепенно, дабы народ сам понял их полезность.

Вспомнилась байка о том, как французский фармацевт Пармантье посадил привезённый картофель и нанял солдат охранять поле, чтобы заинтересованные крестьяне крали клубни и сажали овощ в своих огородах. До такого абсурда, конечно, доводить не стоит, ибо сие — потакание воровства, но нечто подобное придумать можно.

Население на нас почти не обращало внимание. Ну, едут всадники, и что? Сейчас война, мало ли кто куда скачет. Я решил не тревожить местные власти и везде представлялся гвардейским полковником. Кто-то узнавал, но таковых было весьма мало. Так добрались без происшествий до Тулы.

В этом городе я пробыл дня четыре, знакомясь с мастеровыми и прикидывая, как бы кого сманить в столицу. Конечно, многое я за эти несколько дней решить не успел, но оставил в городе троих подчинённых Верёвочкина, дабы они усилили местную штаб-квартиру тайного ведомства и решали вопросы не только политической неблагонадёжности, но и вербовки мастеров для переезда. Расспросив о дальнейшем пути, я понял, что нет необходимости двигаться к именно к Ельцу, а лучше сразу идти к таможенному посту, расположенному у слияния рек Дон и Сосна, откуда товары, привозимые на кораблях из Хазарии и более южных земель, расходятся по всей Империи.

Вот там и удалось познакомиться с хазарским купцом Илигом, торгующим скотом и различными предметами сельскохозяйственного назначения. Как и ожидалось, он оказался довольно хитрым и поначалу наотрез отказывался от таких туристов, как мы, разумно предположив, что перевозить солдат другого государства купцу не пристало. Но с помощью универсального средства — денег — данный вопрос был решён положительного.

И вот мы плывём вниз по Дону, переодевшись в простую одежду, чтобы с берега никто не мог опознать в нас солдат Империи. Конечно, четверть гвардейцев дежурит скрытно в полной экипировке на тот случай, если редкие встречающиеся корабли предпримут недружественные действия.

— Илиг, расскажи о своей религии, — попросил я купца, когда ближе к ночи корабли стали на якорь.