— Я это понимаю, уважаемый Фетх. Ханна уже продемонстрировала мне несбыточность подобных фантазий.

— Хорошо, — с видимым облегчением ответил собеседник. — После того, как мой брат насладится победой, я попрошу о поощрительном подарке для иноземного гостя. Предположу, что великий кахан не откажет. Соответственно, гостю отказываться тоже не стоит. Да и подарок понравится, конечно же.

— Если понравится, то, понятное дело, отказываться неразумно.

— Теперь о более сложных вещах, — голос мужчины стал ещё жёстче. — Некая юная особа мне сказала, что один молодой человек сделал ей некоторые предложения. Это опасно, поскольку кое-кто проявил логичное беспокойство насчёт несбывшихся матримониальных планов. В самое ближайшее время упомянутая юная особа покинет место своего проживания и уедет. Если тот молодой человек не испугается определённых неприятностей для него лично, то после скачек можно вернуться к этому разговору и обсудить всё более конкретно.

— Уедет?!.. — чуть не воскликнул я.

— До свидания, принц! — встал Фетх. — На сегодня все важные темы обговорены.

Я вышел из комнаты, как пыльным мешком по голове ударенный. Я не увижу Ханну! Как же так?

Тот же телохранитель повёл меня обратно, и вот я сижу в окружении своих лейб-гвардейцев, почти не заметивших моего недолгого отсутствия. Мы ещё пробыли час, чтобы моё отсутствие не было воспринято возможными соглядатаями как истинная причина посещения этого места, покидали в благодарность танцовщицам немного монет и ушли.

Ещё ранним утром гнедой ляхский конь был приведён в порядок. Других важных дел у меня не было, как и волнений. Мне дважды дали понять, что победа является недостижимой мечтой, так что следует лишь отбывать номер. Почётный номер, конечно. Впрочем, а чего я ждал?

Надо отдать должное кахану, он не стал делать из объявленного мероприятия ярмарку тщеславия. Наоборот, народу, в смысле придворных, было немного, и почти все на лошадях. Как мне сказали чуть позже, планируется несколько заездов и все на не очень длинные дистанции. Весь вчерашний день, оказывается, по данной территории ходили хазарские воины и осматривали землю, ища в ней ямки и норы, которые засыпали землёй с мелкими камушками. Ещё не хватало, чтобы конь самого правителя угодил копытом в подобное углубление и не только сломал ногу, но и подверг своего всадника ненужному риску.

Ещё я заметил несколько человек в одеяниях, отличающихся как от хазарских, так и от европейских. Вот вы какие, едомеи! Если в скачках эти ростовщики принимать участие не будут, то зачем они здесь? Ответ, как мне показалось, пришёл довольно скоро. Едомеи встали около кахана и начали возносить молитвы. Ого! Никаких тенгрианских жрецов не видно, а вот пришлые присутствуют! Всё страньше и страньше. А я на днях ещё распинался перед каханом, что наши религии очень похожи… Похоже, ему всё это было до лампочки.

Приготовления к скачкам закончились, и первые участники подъехали к старту. В каждом заезде участвуют по пять наездников. Такое небольшое количество выбрано для того, чтобы не было толкотни, и можно спокойно наблюдать за каждым всадником в отдельности.

Да, кони были на заглядение! В этом заезде присутствовали только арабские вороной и золотистой мастей. Считается, что это лучше скакуны. Невозможно не согласиться, глядя на их движения и аллюр. Я не очень хороший знаток лошадей, но увиденное завораживало. Эх, мне бы таких. Правда, вряд ли на подобных можно посадить лейб-гвардейцев. Уж очень нервные эти чистокровные лошади, а на войне нужные совсем другие — спокойные и неприхотливые. Впрочем, войны в степи и где-нибудь на Аппенинах сильно различаются.

Интересно, что арабы, в отличие от других конезаводчиков, ведут родословие своих лошадей по материнской линии. Да и почти все арабские воины ездят на кобылах, поскольку те более спокойны.

Во втором заезде были выставлены текинцы. Они славятся своей выносливостью и для них, как я узнал, приготовили более длинную дистанцию. Думаю, что отличить арабскую лошадь от текинской сможет даже мало что знающий о лошадях вообще человек. Текинцы имеют специфичный прямой или чуть горбоносый профиль. «Арабы» же — чуть меньшую голову с заметной вогнутой, можно сказать, курносой, переносицей.

Меня заранее предупредили, что участвовать я буду в последнем заезде вместе с каханом и ещё кем-то. Причём, все лошади будут разных пород. Это сделано специально, поскольку люди чаще говорят о последних скачках, а первые забываются. Наконец, после седьмого заезда настал и наш черёд. Кахан, как я и думал, сидел на арабской кобыле. Была ещё персидская лошадь и две довольно сильно схожие кавказские.