Спать завалился на сеновале. Ну да, прелести подобного действа несколько преувеличенны в среде советских и российских горожан, редко бывавших в деревнях. Запах сена интересен, конечно, но от него никуда не скрыться, если надоест. Проветривай сарай, сколько хочешь, а сеном так и будет пахнуть. Да ещё пыльная взвесь. Потом, насекомые... Они ползают по сену и норовят прыгнуть на лицо, забраться в ноздрю или ухо. Вы доставали жука из слухового прохода? Попробуйте! На сеновал уж точно больше не полезете. Лежать там интересно первые пару часов, а потом понимаешь, что сено постоянно колется. Нужна подстилка, а откуда её взять? То-то!

Ну и напоследок, когда просыпаешься утром, волосы и одежда требуют чистки. Особенно, если ты принц. Да ну нафиг! На Нюрку я зол, конечно, но второй раз на сеновал полезу, если там окажется прелестная девица на широком одеяле.

Хорошо, что опять я наткнулся на Фёклу. Или она на меня. Вначале девочка испугалась, не признав в чудище с сеном в волосах того прелестного мальчика, который одарил пятью рублями, а потом принялась его чистить со всей доступной тщательностью. Через полчаса я стал похож на наследника престола. К сожалению, монеты в карманах не было. Ничего, в другой раз.

Уже собрался было я идти во дворец, как увидел Анну, из-за угла наблюдавшую за тем, как кухаркина дочь её любимого около сеновала прихорашивает. Наверное, подумала, что мы там всю ночь кувыркались. Но молчит, метресса… Стоит и молчит. Глаза, да, пылают, а вот рот закрыт. Выдержка всё-таки ей присуща. Так молча, мы оба и направились к маменьке. Ну а там, нисколько не стесняясь моей конкубины, мне устроили форменный допрос по поводу недавних событий. Пришлось рассказать всё как было и призвать Нюру в свидетельницы.

– Ваш дядя Тит поздно вечером со всей семьёй отбыл из дворца, – настала очередь императрицы делиться новостями. – Он даже аудиенцию у нас выпрашивал, но мы сослались на то, что уже в кровати лежим и принять не можем. Нам очередные сплетни не нужны, – усмехнулась маман. – А утром и Дмитрий Прокопьевич съехал со своей красоткой неприступной, – на последнем слове был сделан акцент. – И знаете, сын дорогой, как-то сразу дышать стало свободнее. Мы на балкон вышли перед завтраком, а запаха навоз, который, как ранее думали, доносится со скотного двора, не распознали.

Посмеявшись вдоволь над такой язвительной шуткой, я перешёл к будущим делам:

– Через неделю опять начнутся продажи лотерейных билетов через кассу Министерства двора. На этот раз будет два розыгрыша, поскольку имеется намерение охватить всех независимо от сословий. Если получится так же удачно, как и в первый раз, то отец Анны займётся проведением лотереи в городе без моего прямого участия. Думаю, что придётся увеличить срок, в течении которого можно будет приобретать билеты, поскольку людям свойственно никуда не торопиться. Это во дворце дел и развлечений мало, – тут я хихикнул, – а в городе забот выше крыши.

– Когда наш сын продемонстрирует новую забаву, игральные карты? – взгляд императрицы был строгим.

– На сие требуется денег изрядно, Ваше Величие. Думаю, что после второй городской лотереи можно будет заняться игрой. Так что месяца через два, а то и три буду разговаривать с хозяином типографии и обсуждать внешний вид карт.

– Получается, что мы только через полгода сможем увидеть эту игру?

Я развёл руками. А я-то чем виноват? Деньги же не штампую.

– Сколько планируется потратить на первый тираж этих карт?

– Если поначалу не заморачиваться красивыми рисунками, а сделать всё в минималистической манере, то при условии небольшого тиража за комплект придётся отдать не менее пяти рублей.

Я заметил изумление на лице императрицы и спешно добавил:

– Это будет пробная партия, себестоимость которой зависит от многих факторов. Впоследствии цена будет снижена, если появится устойчивый спрос. На самом деле, как я думаю, будет дешевле прикупить типографию и самим печатать карточки для различных игр.

– Почему вы так считаете, сын наш?

– Человек слаб, если есть возможность делать деньги из ничего. Владелец типографии будет сильно искушаем, напечатать дополнительный тираж и продать его, не уведомляя меня. Как я смогу это отследить? Никак. В результате во многих городах появятся различные игры, мною придуманные, но за которые я не получу ни копейки.

Елена Седьмая раздумывала минуты три.

– Давайте сделаем так, принц: вы берёте сейчас художника из министерства двора, и он на подобающей бумаге рисует необходимые узоры. Потом вы приносите нам этот экземпляр и объясняете смысл игры. Таким образом, печатать ничего не придётся.

– Замечательно! Поразительно! Гениально! – словами и интонацией кинорежиссёра Якина из кинофильма “Иван Васильевич меняет профессию”, отозвался я…