Неудивительно, что промышленность и сельское хозяйство Империи пребывали в плачевном состоянии, и большинство качественных вещей приобретали за границей. Как это знакомо по земной истории восемнадцатого и девятнадцатого веков! Да и впоследствии Россия и СССР упорно закупали в европах конечную продукцию, продавая, как правило, лишь сырьё. Надо бы узнать, как дела обстоят в банковской сфере. У кого спросить? У министра финансов или у главного казначея? Второй чиновник был сейчас ближе, так что к нему я и отправился.

Граф Дюнтен, как и многие обрусевшие германцы, внешне был педантично строгим и одевался довольно неброско. Он и виду не подал, что удивился приходу наследного принца, и его монокль за всё время последующего разговора почти не дёргался. Я читал, что подобный окуляр носили даже те, кто имел хорошее зрение, тем самым настраивая себя на невозмутимость, поскольку смеясь или излишне удивляясь, монокль очень трудно не уронить.

— Граф, — начал я без особых предисловий, ценя своё и чужое время, — мне хочется узнать о состоянии банковского дела в Империи.

Было забавно наблюдать, как монокль чуть не сорвался вниз по причине резко изогнутой брови, но в последнюю секунду его владельцу на одних инстинктах удалось овладеть собой.

— Ваше Высочие! Банков в Империи недостаточно, а их суммарный капитал намного меньше, чем соответствующий во Франкии. Даже банковское дело у ляхов и свеев, при значительно меньшем количестве населения в их странах, находятся на одном уровне с нашими.

— Означает ли это, что в Империи нет крупных или, если так можно сказать, солидных банков?

— Отчего нет! Имеются аж три: банк братьев Агатовых, банк торгового дома Грибакина и франкский банк Vertrouwen, название которого можно перевести как «Доверие».

— Вот как! — теперь очередь пришла удивляться мне. — Это очень интересно. Вы часом не знаете, как именно оплачивалось купленное во Франкии коровье стадо?

— Это в компетенции министра финансов князя Яблоновского. — прозвучал разочаровавший меня ответ. — Хотя, по некоторым сведениям, это было проведено через банк братьев Агатовых, — почти заговорщицки произнёс Дютен. — Но я этого не говорил, Ваше Высочие.

— А почему не через франкский банк? Это же логичнее? — продолжал удивляться я.

— Это не в моей компетенции, — ответил казначей и было видно, что более откровений не будет.

— Что вы можете мне сказать про банк Грибакина, граф?

— Пётр Артамонович Грибакин является очень предприимчивым банкиром и торговцем. Имея незначительный капитал, он за тридцать лет стал одним из богатейших людей Империи. По некоторым слухам, ему покровительствуют некая италийская княжеская семья и кто-то из гишпанских принцев.

— Раз уж пошёл такой откровенный разговор, — хитро прищурился я, — то не расскажите ли вы мне о двух других банках поподробнее?

— Я не могу ручаться за имеющиеся у меня сведения, Ваше Высочие, — начал отнекиваться Дютен.

— Александр Карлович, неужели вы откажете в просьбе будущему императору?

— Хорошо, но я предупреждаю, что сведения могут быть неточными. Банк Агатовых, по непроверенным слухам, связан с каким-то финансовым булгарским домом. Что же касается банка Vertrouwen, то это первый крупный иностранный банковский дом, пришедший в Империю лет двадцать назад. С тех пор они упорно продолжают укрепляться у нас, хотя и с некоторыми потерями.

— Последний вопрос, и я не будут вас сегодня больше мучить: если я захочу взять кредит, то с какими трудностями столкнусь?

— Оставляя за скобками вопрос о необходимости получения кредита, отвечу, что проблем будет немало. Средняя процентная ставка обычным земледельцам или горожанам составляет около двадцати процентов, что связано с большими рисками из-за невыплат. Ставка для купцов и ремесленников и даже для незнатных дворян равна семнадцати или восемнадцати процентам. Для богатых дворян и чиновников — на уровне пятнадцати процентов. Суммы, которые занимают последние, редко превышают пять тысяч рублей.

— Мне думается, что это разумные условия для подданных нашей империи.

— Может быть, Ваше Высочие. Но это ставки крупных банков. Мелкие берут больше на два или три процента соответственно.

— Как же они выживают, если берут больше, чем солидные банки? — не понял я.

— Те три упомянутых банка, если дают значительный кредит, то в договорах имеют пункт, что их агенты могут следить за клиентом. Официально это делается для того, чтобы обеспечить возврат займа. Вы же понимаете, что не всем это нравится, поскольку кто-то изначально хочет увильнуть от выплат, вот кредиторы и подстраховываются.

— Разве размер жалования таких агентов не является препятствием, не позволяющим их, скажем так, массовое использование?