Если сказать, что я был в шоке, — никогда не любил это новомодное словечко! — то это никак не могло передать всю гамму эмоций, что сейчас бушевали в моей груди. Моя Анна — предательница. Её дядя, которого я считал приличным человеком, много лет назад задумал коварный план и все эти годы планомерно тащил племянницу к его осуществлению.

Интересно, это было обговорено с моими завистливыми родственничками, или он действует самостоятельно? Хороший вопрос!.. Не о том думаю... Не о том... Мне что сейчас делать? К кому бежать за советом? Думай, голова, думай... Только к маманьке... Одному мне сейчас ничего не придумать... Императрица своим холодным умом просчитать всё должна быстрее. Да, бегом к ней!..

— Матушка! — ворвался я в кабинет Елены Седьмой. — Есть срочное дело!

— Сын наш, мы заняты.

— Только вы можете мне помочь, — заломил я руки.

— Хорошо, садитесь и излагайте своё дело.

— Барон Андрей Сибелиус и моя метресса Анна уже несколько лет плетут заговор...

Я несколько раз пересказал императрице беседу министра двора со своей племянницей, а она снова и снова заставляла повторять. Графин с водой, находящийся рядом с рабочим столом, опустел уже наполовину, а я опять тянулся к нему...

— Да, сын наш, — наконец-то промолвила Елена Седьмая. — Уже который месяц мы замечаем, что с вами не заскучаешь. Мы знаем барона более десяти лет, и он всегда производил впечатление надёжного человека. Иначе бы не был подписан указ о назначении его министром двора.

Женщина замолчала.

— Не кажется ли вам, что эта должность становится опасной для всех нас? Следующую кандидатуру мы так просто не одобрим.

Теперь Елена Седьмая потянулась к графину.

— Вы желаете знать, что делать со всем этим? Разумно предположить, что барона надо арестовать и допросить. Но будет скандал. Точно будет. Какую пользу мы получим от этого? Почти никакую. Услышим лишь то, что и так знаем.

— Мне не понятно, связан ли он с заговорщиками, — подал я голос.

— Нет, не связан, — категорично заявила императрица. — Иначе бы не надеялся, что сын Анны станет императором.

— Но о заговоре же ему Нюрка рассказала...

— Рассказала, конечно, — легко согласилась матушка. — Но после всех этих неожиданных смертей, — Елена Седьмая взглянула на меня более пристально. — После них барон подумал, что всё закончилось и нашей династии ничего не угрожает.

— Я тоже так думаю.

— И нам хотелось бы тоже думать так же. Так вот, открыто арестовывать барона смысла нет. Арестовывать Анну, тоже. Не возражайте, сын, — подняла руку императрица. — Она втянута в заговор против правящей династии. Более того, она является одним из двух лиц, кому это выгодно в первую очередь. Она не третьестепенный участник, нет. Так что даже не пытайтесь её выгородить.

— Ей отрубят голову? — с дрожью в голосе спросил я.

— Вот ещё... — фыркнула женщина. — Много чести. Да и барона тоже казнить не будут. С ними разберутся иначе.

— А как мы объясним их внезапное отсутствие? — я неожиданно смирился с решением императрицы.

— Скажем, что они срочно уехали лечиться в какое-нибудь италийское герцогство. Туда больные едут со всей Европы. Никто не посмеет удивиться после того, что случилось после выкидыша.

— Воля ваша, матушка, — склонил я голову, а из глаз лились слёзы.

— Наша, конечно! — голос Елены Седьмой был жёстким. — Так что сейчас все займутся делом, а вы, принц, в гостиной зале посидите в уголке. Или в окно посмотрите... Но выходить в коридор мы вам запрещаем категорически!..

С отрешённым взглядом я смотрел, как в кабинет императрицы вошёл тайный советник граф Чернышёв и появился минут через десять. Он лишь мельком глянул на меня и удалился. Куда? Я не знал, но чувствовал, что Нюрку больше никогда не увижу. Гадина! Змея подколодная!.. Пригрел я на своей груди аспида...

***

Чтобы отвлечься от потрясений, я начал гонять своих лейб-гвардейцев по полям, да ещё так, что они начали откровенно стонать. Так получилось, что в последние месяцы они почти отдыхали, воспользовавшись моими заботами. Теперь же все поняли по полной, что значит в здоровом теле здоровый дух. Впрочем, особо изгаляться я не видел смысла, поскольку здесь воюют иначе, и воинские подразделения, тем более, элитные, на брюхе по земле не ползают. Враги просто со смеху помрут, если увидят подобное. Тогда на нас постоянно будут ходить войной все подряд, лишь бы понаблюдать, как гвардейцы занимаются тем, к чему и крестьяне относятся с пренебрежением. Другие времена, другие нравы.