Она дает мне мягкое рукопожатие. Доброта в ее голосе успокаивает мои опасения по поводу опоздания. — Нам придется перенести интервью на час назад. Не стесняйся пользоваться удобствами офиса, пока ждешь.

Ее глаза сканируют мой гардероб. — Тебе холодно?

Я знаю, что лучше всего притвориться, что огромный мужской свитер, который я ношу, не является чем-то необычным, но слова вылетают из моего рта прежде, чем я успеваю остановить их. — Под этой штукой гигантское кофейное пятно.

Почему я так сказала?

Прежде чем я успеваю забрать свою смехотворную долю, Молли делает шаг ближе.

— Я не такая высокая, как ты, — она рассматривает меня, — но мы примерно одного роста.

— Эм, этого не может быть.

Я не пытаюсь скрыть свой скептицизм. Она на целый фут ниже меня.

— Может, я и маленькая, но у меня длинный торс. — Она хихикает, снова глядя на меня. — Позволь мне взять одну из моих запасных блузок, чтобы ты переоделась.

Мое сердце согревает благодарность. — Ты уверена?

— Да, не беспокойся об этом. Молли вежливо мне улыбается и идет к двери.

— Хватит говорить мне, что в этом лотке нет бумаги! — Я кричу, как будто машина спорит со мной.

После того, как я переоделась в новый топ, который очень плотно облегает мои плечи, я вытерла свой ноутбук запачканной блузкой, а затем подняла свои записи. Мне нужно было их перепечатать. Найти копировальную комнату с принтером было легко, но заставить принтер работать — совсем другая история.

Я наклоняюсь, пытаясь щелкнуть случайные кнопки, но получаю то же кричащее сообщение об ошибке.

Нет бумаги.

Сквозь шум шаги входят в копировальную комнату.

— У нашей типографии нет средств, чтобы защитить себя от буйных женщин, — протягивает низкий голос позади меня, вызывая раздражающую дрожь по моей спине.

— Позволь мне исправить это. Мужская рука протягивается через мое плечо.

— Я поняла.

Я дергаю пальцы незнакомца и поворачиваюсь, чтобы противостоять всезнайке позади меня.

Придурок возвышается надо мной, его широкие плечи занимают большую часть пустой копировальной комнаты. Я сравнительно выше большинства мужчин, но он все еще ухитряется смотреть на меня сверху вниз, даже если я стою на каблуках. Я наклоняю голову назад, чтобы хорошенько рассмотреть этого парня.

Мой желудок кувыркается.

Всего в нескольких дюймах от меня стоит человек, который закрыл двери лифта перед моим носом.

— Ты ! — Я задыхаюсь, когда встречаюсь с его карими глазами.

Пара густых темных бровей весело приподнимается, а его губы изгибаются в тонкой ухмылке. Острая челюсть дополняет его мужские черты.

Он очень, очень мужественный.

Типа, такой мужественный, которого они выбрали, чтобы сыграть задумчивого злодея в фильме. Может быть, именно для этого он здесь: снять рекламный ролик для ORO, где он плохой парень, как один из тех крупных нефтяных лоббистов, а Джоанна побеждает его одной из своих мотивационных речей.

Я бы хотела это увидеть.

Мое внимание возвращается к тому, как моя одолженная блузка растягивается на груди. Ткань вокруг пуговиц еле держится. Я начинаю чувствовать себя особенно уязвимой.

Мы смотрим друг на друга целую минуту слишком долго, а затем урчит принтер, отвлекая мое внимание от него.

Примечания к презентации. Джоанна Бенбарт. Работа мечты.

— Ты печатаешь не из того лотка. Он снова тянется ко мне, не пытаясь признать нашу предыдущую стычку.

— Там написано печатать из лотка номер один. Я смотрю на машину, отталкивая его локтем. — В лотке номер один есть бумага!

Он тихонько усмехается, и впервые я замечаю теплоту в его темных глазах, которая напоминает мне кленовые деревья дома в Вермонте.

Если бы не вопиющее высокомерие в его чертах, он был бы чем-то привлекателен.

— Я знаю, что делаю, — заявляет он. Я улавливаю еще один намек на его улыбку, когда он обходит меня и нажимает кнопку на принтере.

Хорошо, кого я обманываю?

Этот мужчина красив в том смысле, что кричит, что он никогда не старается слишком сильно, прежде чем кто-то попадется на его таинственный, самодовольный поступок.

— Спасибо, но я могу понять. Я поворачиваюсь лицом к древнему технологическому чудовищу передо мной, но машина медленно оживает. Эта вещь странно неуместна для офиса, который кажется таким современным.

— Тогда поторопись, — говорит он слишком резко, на мой вкус. — Это единственный принтер во всем офисе, а ты задерживаешь очередь.

— Просто чтобы ты знал, это ужасный способ извиниться перед кем-то после того, как ты закрыл перед ним двери лифта.