Мягкое подпрыгивание ее короткого хвостика следует за ней по комнате. И у меня возникает непрофессиональное желание обернуть его вокруг своей ладони и притянуть ее лицо к моему, еще раз срывая с ее губ нетерпеливые стоны.

Я на грани нарушения нашего соглашения игнорировать тот факт, что нашего поцелуя не было.

— Что? — она спрашивает.

Мое внимание снова возвращается к ней. Нежные изгибы ее бровей сведены вместе.

— Ничего такого.

— Почему у тебя такое выражение лица?

Я ухмыляюсь. — Я не могу просто наслаждаться тобой, госпожа Соко?

Она мгновение смотрит на меня. Лед между нами начинает таять.

— Возможно, тебе следует тратить меньше времени на то, чтобы развлекаться со мной, — говорит она, очевидно, приняв мою короткую паузу за другую игру, — и больше времени на то, чтобы заставить команду действительно полюбить тебя.

— Я им нравлюсь, — говорю я, скрывая защитный оттенок в своем тоне.

Она усмехается. — Когда тебе действительно удается покинуть свой угловой офис, твои собственные сотрудники убегают от тебя.

Я не так уж плох?

— Эй, Лука, Эйвери! Вот ты где. — Мэтью прерывает нас, и в комнату возвращается знакомый холодный воздух. — Присоединяйтесь к нам на этой встрече, если у тебя есть время.

— Да, встретимся там, — говорю я.

— Я закончу через минуту.

Кофе Эйвери испаряется в ее руках.

Мэтью выходит из комнаты.

Я отказываюсь признавать ее претензии. Я уверен, что нравлюсь команде Ocean Tidy. Это единственная группа, повторяющихся встреч которых я не боюсь. И не только потому, что Эйвери случайно присутствует. — Ну, я могу так взволновать кого-то из нашей команды, что он подпрыгнет со своего места. Нельзя не любить кого-то, если он делает тебя счастливым!

Эти слова заставляют ее задуматься, и я не знаю, о чем она думает. Эйвери, наконец, нарушает краткое молчание.

— Единственный способ поднять кого-то с места — это бежать по коридору и кричать, что там пожар.

Ну, это не имеет смысла. — Я бы просто включила пожарную сигнализацию.

Она закатывает глаза. — Держу пари, я смогу заставить хотя бы одного человека вскочить на ноги от радости в течение первых десяти минут нашей встречи.

— Это легко , — говорит она. — Я бы сделала это за три минуты.

— Так что у тебя не должно возникнуть проблем с согласием на пари.

Эйвери уважает меня. — Что я выиграю на этот раз?

— Новые кроссовки?

— Что не так с теми, что у меня есть?

— Это серьезный вопрос?

Уголки ее рта слегка припадают к земле, и я сожалею, что мои слова прозвучали так резко. Меня беспокоит только то, что ее изношенные кроссовки могут причинить какую-то травму.

Если бы я только мог обменять язык своего адвоката на что-нибудь — что угодно — более мягкое, я бы сделал это прямо сейчас.

— Я просто имел в виду, что они ужасны.

Ее хмурый взгляд превращается в ярость.

— Ужасная поддержка лодыжки. Я не могу разъяснить свой смысл.

Соберись, Лука.

Она никогда не передумает аннулировать наше соглашение, если я продолжу вести себя как мудак.

— Я хочу сжечь один из твоих галстуков, — невозмутимо говорит Эйвери.

— Серьезно? — спрашиваю я, но она не пытается торговаться. — Хорошо, но если я выиграю, расскажи мне еще одну приятную вещь, которую ты обо мне подумала.

— Три минуты. Один человек подпрыгнул со своего места от волнения.

— Он включен. Я поворачиваюсь и выхожу из кухни.

Насколько сложно заинтересовать этих людей? На прошлой неделе они прервали собрание, чтобы поболеть за спортивную команду, добившуюся чемпионства. Это первый раз, когда я жалею, что не поспеваю за спортом. Я вынимаю из кармана телефон и ищу в заголовках что-нибудь, что могло бы освежить память, но ничего не выделяется. Может быть, мне стоит позвонить Нико и попросить его о помощи.

Я вхожу в большой конференц-зал, который мы пока используем как общий офис. Здесь достаточно просторно, чтобы моя команда и Plastech могли работать вместе. Столы расположены вдоль окон от пола до потолка, а стол для переговоров и зона отдыха были объединены в центре комнаты.

Эйвери предположила, что предоставить всем доступ к дневному свету будет более продуктивно, и она не ошиблась. Я даже застал команду, любующуюся закатом вместе.

— Привет, ребята, — говорю я.

Все головы поворачиваются ко мне, на их лицах застыло озадаченное выражение.

Ладно, не такой реакции я ожидал. Может быть, я немного замерз.

Доктор Клермонт — или Хана, как она настаивает, чтобы я ее называл, — стоит рядом с сидящим Олли. Они практически одного роста, когда он сидит в кресле. Ее голос спешит, она повторяет информацию, пока он печатает на клавиатуре.