— Не извиняйся. — Ее глаза встречаются с моими, и ее слова вырываются необычным заиканием. — Я-я не знаю, почему я вообще это сказала. Я не пыталась…

— Спасибо что сказала мне.

Я пытаюсь улыбнуться.

В ее красивых глазах есть пустое выражение, тревожный контраст с яркостью, которую я привык видеть в них. Я хочу исправить то, что заставляет ее чувствовать себя так. Кажется, сейчас самое неподходящее время, чтобы замолчать после ее признания, но все, что я хочу сделать, это прижать ее к себе и прижать к себе. А пока я стараюсь принять любую ее часть, которую она готова дать мне, и идти в ее темпе.

— Позволь мне получить это.

Я вырываю стаканы из ее рук и начинаю их наполнять.

Никакого отката? Уголки моего рта падают на пол.

Я изучаю ее. Напряжение, кажется, пробегает по ней, и она теребит металлическую застежку своих часов.

— Итак, какова наша ставка?

Я осторожно провожу большим пальцем по ее запястью, заставляя ее вернуться к этой реальности.

— Хм?

Наши взгляды встречаются.

— На что мы ставим на этот раз?

Она хватает пустой стакан, чтобы наполнить. — Больше никаких игр.

— О, это потому, что ты не готова проиграть еще одно пари?

— Я выиграла все наши ставки!

Огонь возвращается в ее глаза.

— Думаю, тебе придется напомнить мне.

Я настаиваю на необходимости отвлечь ее.

Она протягивает мне еще один полный стакан воды. — Я не в настроении.

— Я понимаю. — Я делаю преувеличенный вздох и подношу губы к ее уху. — Я лишил тебя всего удовольствия на лодке?

Когда я отстраняюсь, я вижу, как ее щеки становятся багровыми, как бокал мерло.

— Мы договорились не говорить об этом, — огрызается она.

— Я хотел бы пересмотреть условия нашего соглашения.

— Нет.

— Да.

Эйвери бросает свои дела, упирается руками в бедра и поворачивается ко мне лицом. — Что тебе нужно, Наварро?

Ты.

— Если моя группа выиграет викторину, — предлагаю я, — я снова тебя поцелую.

Глаза Эйвери расширяются, а брови взлетают вверх. Она считает меня.

Если она согласится на наше маленькое побочное пари, я буду знать, что еще не полностью проиграл то, что между нами было.

Эти прекрасные глаза приближаются ко мне, и один уголок ее рта слегка приподнимается. — А когда моя команда выиграет, ты больше никогда не сможешь меня поцеловать.

Я не проиграю. Ставки слишком высоки.

— Хорошо. Я беру четыре полных стакана воды и спешу обратно к своей группе, пока она не успела передумать.

Эти последние несколько дней были мучительными без нее. Я не буду получать свой выигрыш, если она этого не хочет, но часть меня надеется, что она жаждет моих губ так же сильно, как я жажду ее.

Когда она возвращается к своему столу, Эйвери стратегически отходит от меня, используя свою группу, чтобы создать пространство между нами.

Лили возобновляет игру, вопросы охватывают множество отсылок к поп-культуре. Моряки правильно угадывают только одно из трех, в то время как другие группы набирают несколько очков.

— После десяти раундов, — Лили поворачивается к своему табло, — «Мусорные Титаны» занимают первое место с семью очками. И в ближайшую секунду у нас ничья между Хорошими Девчонками и Морским Человеком. Оба с шестью очками.

Группа Эйвери взрывается празднованием. Все они, кажется, действительно наслаждаются собой.

— Теперь последний вопрос, — говорит Лили комнате. — Назови студента, ответственного за размещение талисмана UNC Rams в Национальном зале славы талисманов пять лет назад?

— Что, черт возьми? — спрашивает Олли.

— Я не думаю, что знаю этого, — неохотно признается Роберт.

На сцене Лили, прислонившись к табло, практически падает от смеха, а в зале царит суматоха. Я смотрю на Эйвери, которая бросает на свою соседку убийственный взгляд, который я видел только на меня. Это передает очень нетонкий fuck you(хуй тебе!).

Осталось пятнадцать секунд.

Подумай, Лука.

Я не могу потерять это. Мои ладони потеют, и я пытаюсь дышать поверхностно.

Подожди.

Когда я наткнулся на Эйвери, которая бежала со своей стороны парка, на ней была мешковатая студенческая рубашка. Ее рубашка слегка задиралась каждый раз, когда ее нога касалась земли, заставляя ее бедра трястись. Мой член шевелится.

Не сейчас.

Осталось пять секунд.

Что было на той рубашке? Образ барана вспыхивает в моем сознании.

Это должна быть она.

Я вырываю доску из рук Олли и ударяю по ней кончиком маркера.

Три.

Два.