Церемонию похорон решили провести на следующий день после того как группа вернулась с задания с телом Асумы. Проснувшись, он твёрдо решил, что сейчас должен быть сильнее своих эмоций. На церемонии, ему предстояло произнести короткую речь о том, как погиб его учитель, но за вечер он так и не смог её подготовить и просто лёг спать раньше обычного времени. Хокагэ, на этот случай, выдал ему бумажку со стандартной заготовкой, которую он механически зачитал. Кроме Куренай, которую накрыло во время возложения цветов, ещё многие не смогли сдержать своих чувств. Конохамару, которому Асума приходился родным дядей, сразу после возложения цветов, убежал в слезах домой, благо за ним отправился Эбису. Ино, после его речи и большую часть церемонии проревела в его траурное кимоно. Приобняв её, он только и мог, что сжав левый кулак стоять смирно, как робот, не находя ни единого слова, которым мог бы её утешить. Она была там в момент его смерти и всё видела своими глазами. Никто не смог бы вылечить эти раны, но даже сейчас, рыдая, она винила себя за недостаток силы и навыков. Чоджи, который также периодически вытирал скупую слезу рукавом, сохранив самообладание, вызвался проводить домой Ино, а сам Шикамару, вместе с Какаши, Генмой и Гаем провожали Куренай, которая активно отбивалась от их уговоров обратиться в больницу, настаивая на том, что ей уже лучше, хотя, им пришлось едва ли не под руки, нести её домой.

Вогнав себя в безэмоциональное состояние с раннего утра, сейчас он с каменным лицом проходил мимо палаток с газетами и журналами. Продукция разного содержания продавалась в разных палатках. Сейчас, по правую сторону от него он видел две палатки, разделённые швейным магазином. В одной, старик торговал эротическими журналами, а во второй были новостные газеты со всей страны. Пройдя мимо, он не обратил на них внимания. С левой стороны, была палатка рядом с которой подметала пожилая женщина-продавщица.

— Доброго утра, Шикамару-кун… — Окликнула она его. — Погоди секундочку. — Она зашла за прилавок и взяв из ящичка несколько купюр засунула их в бумажный конверт, подписала от кого он и добавила «для Асумы-сама» протянув его в руки Шикамару.

— Что это? — Не меняя выражение лица спросил он, глядя на конверт.

— Асума недавно покупал тут книгу по садоводству и расплатился крупной купюрой. Тем утром у меня совсем не было сдачи, и я обещала вернуть ему деньги позже, но он так и не зашёл. Можешь, пожалуйста, передать ему деньги?

— Боюсь, что не смогу этого сделать… — Ответил Шикамару даже не протянув руку к конверту. — Асума-сэнсэй… Погиб на задании. — Округлив глаза от удивления, старушка дрогнула и выронила конверт на землю, а её рука обвисла плетью.

— Господи… Так тот, кого сегодня хоронили… — Произнесла она и прикрыла рот руками.

— Да… — Кивнул Шикамару и наклонился, чтобы подобрать конверт с пола и вручить его старушке.

— Мои соболезнования, Шикамару-кун, я знаю, он был тебе очень близок.

— Спасибо. — Машинально ответил он, отдавая конверт.

— Как себя чувствует Куренай-чан? — Осторожно поинтересовалась старушка.

— Всё плохо… — Ответил Шикамару. — Она очень опечалена.

— Ясно… — Опустив голову ответила старушка. — Передай ей также мои соболезнования. Не смею тебя больше задерживать…

— Хорошо, передам. — Кивнул Шикамару и развернувшись, направился дальше.

Выходя с рыночного квартала, он смотрел на небо и обратил внимание на ближайшую крышу, где какие-то дети на самом карнизе опасно играли в ниндзя.

Увидев, что один из шиноби в траурной одежде обратил на них внимание, одна из мамочек тут же выкрикнула им, чтоб немедленно прекращали и спускались, извинившись перед Шикамару за их недостойное поведение и поклонившись. Тот ничего не ответил, мельком глянув на женщину и направился дальше, слушая чириканье птиц и слегка прикрываясь от светящего солнца.

Вернувшись домой, он забрался на крышу и периодически щёлкал зажигалкой Асумы лёжа на карнизе и глядя на проплывающие облака. Он лежал так, периодически доставая зажигалку и сигарету намереваясь закурить. После удержания сигареты во рту в течение нескольких минут, так и не решился её поджечь, как и не решился сделать этого на кладбище и вынимая её изо рта, вновь щёлкал зажигалкой, а потом снова смотрел на облака. Этот цикл повторялся до самого заката.

— Шикамару! — Раздался строгий и властный голос из дома, принадлежавший его отцу. До этого, мать и прислуга, несколько раз звали его на обед и ужин, но он отвечал, что поест позже. — Спускайся!

— Хех… — Выдохнул он и поднявшись спрыгнул с крыши во внутренний двор. Увидев отца, стоящего в дверном проёме, он глянул на него, а тот кивнул ему на подготовленную доску для игры в сёги. Поняв к чему всё идёт, Шикамару послушно сел за игровой столик напротив отца и чуть размяв шею начал игру.

— Как себя чувствует Куренай? Ей стало лучше после церемонии? — Спросил отец, не глядя сыну в глаза.

— Вроде того… — Ответил Шикамару также не отводя взгляд от доски.