— Хорошо… — Прикрыв глаза произнёс он и притянул посох к себе в правую руку. — В том, что жители твоего мира называют «мирозданием», существует множество реальностей или миров. Большинство из них расположены весьма близко один к другому, если это возможно назвать расстоянием, как таковым. Но существуют и реальности подобные той откуда ты происходишь… Или думаешь, что происходишь, ведь другое не дано твоей памяти… Такие реальности отдалены как друг от друга, так и от большинства реальностей и ограждены от вмешательства. Но даже так… Трещины в творении существуют. Если в мирах, подобных этому они находят своё отражение в виде прямых брешей, через которые можно смотреть или даже входить, то, до твоего мира доноситься лишь «эхо» других миров в виде мыслей, намёков, снов, фантазий… Эхо могут совпадать с реальностью как полностью, так и частично, они могут оставаться в головах одного или множества людей временно или сопровождать вас большую часть истории. Возникать и угасать в разное время или даже эпохи… И это ещё далеко не всё… Ты – аномалия… Войдя в сон в определённой точке пространства-времени, ты попал в брешь гаснущего эхо, что, скорее всего, и способствовало переносу копии твоего сознания в этот мир.

— Хочешь сказать, что я – копия?! — Округлил я глаза.

— Эхо никак не может повлиять на материальную часть мироздания, а значит, скорее всего оно унесло лишь мысль, копию, через сон и сам истинный космос. Настоящий ты, скорее всего, даже ничего не почувствовал. Я видел такое много раз за более чем тысячу лет. Вот скажи мне… Можешь ли ты вспомнить имя девушки, которую любил в прошлой жизни? — В ответ я попытался и в голове тут же всплыл образ… Школа, её лицо… Потом первый поцелуй, но имя или даже о чём мы обычно говорили никак не всплывало.

Я покачал головой. Полный атас…

— Или же о чем ты больше всего жалел перед смертью? Или как умер?

— Вроде ехал куда-то… Чёрт… Хватит. Я понял… — Рикудо улыбнулся. — И что вот это вот всё случайность?! Нет за этим никакого тайного смысла или провидения?! — Он резко ударил посохом по воде и моё отражение сменилось на отражение молодого парня в таких же белых одеяниях как у Рикудо. Он стоял с уверенным выражением лица широкими карими глазами, чем-то даже похож на меня в детстве, но с растрёпанными в разные стороны, карими волосами.

— В этом мире ты – тень моего сына, Ооцуцуки Ашуры.

— Вот значит, как он выглядел… Похож… — Грустно произнёс я.

— Быть может уже ощущал ты присутствие чакры Ашуры внутри себя?

— Не, не помню такого… Хотя… Хех… — Выдохнул я. Разве только, когда использовал «Режим Мудреца» у меня получалось это делать дольше положенного времени и меня будто, что-то поддерживало. Словно во мне открывалось второе дыхание или вроде того... — Рикудо кивнул.

— Похоже на то… Ашура унаследовал мою волю и жизненную силу, а также сродство с природой этого мира. Его сила позволила ему стать живым воплощением «Аспекта Жизни» на этой земле. Сила «Мудреца» и необычайная выносливость тела – это лишь крохи пробудившейся в тебе чакры. Обычно после перерождения требуется не менее двадцати-тридцати лет, чтобы его реинкарнация ощутила хотя бы частичную связь с ним, но из-за освоения природной энергии, ты обрёл её куда раньше. Похоже, что «Аспект Памяти» оказался прав. Эхо в его сне говорило именно о тебе. Избранном, кто сможет назвать по именам всех девятерых Хвостатых и использовать их силу. Я ведь прав? — Улыбнулся он и из-под воды вынырнул Шукаку.

— Ты прав как никогда, дедуля, юхуууу! — Ухмыляясь кричал он.

— Ты?! Но ведь ты отказался обмениваться со мной чакрой тогда… — Вспомнил я, глядя на песочного енота.

— Многое изменилось! — Раздался за спиной голос всплывшего Курамы. Следом за ним на отдалении появились фигуры и остальных Хвостатых Зверей.

— Отец… Обещанный тобой день наконец настал.

— Да, мой дорогой Курама. — Глядя на него снизу-вверх произнёс парящий старик. — Пришло время, чтобы Дитя из Пророчества изменил этот мир, как когда-то это сделал я. — Он вновь глянул на меня. — Если ты знаешь обо мне, то, тебе наверняка известно и о моей матери. Сейчас, когда всё для её воскрешения собрано в единое целое, может случиться непоправимое и этого я боюсь больше всего…

— Не думал я, что Вы способны чего-то боятся… — Ответил я, почесав затылок.

— Не идеализируй моё существо… У моего разума, как и у матери такие же слабости, как и у всего разумного. Страх – одна из них. Как и эгоизм… Если этот мир стремиться к её воскрешению, то я тот, кто эгоистично хочет этому воспрепятствовать, не спрашивая желания и стремлений других. А ты?

— М?