Правда, ненадолго — к нам подошла полная кондукторша неопределенного возраста с кричащим макияжем. Из ее черной сумочки с надписью «ПАТП-1» торчал скрученный рулон билетиков и несколько разноцветных купюр.

— За проезд оплачиваем, — низким прокуренным голосом потребовала она, и я протянул без сдачи. За себя и за кузена. Ах да, еще за багаж ведь надо. Добавил.

— Вот так вот, мать, — Валерка повернулся к кондукторше. — Ты к ним со всем душой, а они тебе — от ворот поворот… Я, вообще-то, их защищать приехал. В милицию поступать.

— Нужно мне больно, — скривилась девчонка, которую, наверно, можно бы было назвать красивой, если бы ее не уродовала брезгливая ухмылка. — Таких ментов… Лучше с бандитами.

— Ты… ты… — несчастный Валерка хватал ртом воздух, не найдя, что ответить.

— Пойдем, — я решительно потащил брата прочь. — А вы, девушки, зря так.

— Отвали, — бросила в ответ брезгливая.

— Правильно! — принялась горланить толстая тетка с клетчатой сумкой. — Голь перекатная! Еще совести хватает к девушкам подходить! Нажрались, и хоть бы что! Не стыдно?

От такого поворота и у меня дар речи пропал. Я посмотрел на тетку, которой уже кто-то ответил, причем защищая нас. Потом перевел взгляд на брезгливую. Прямые белые волосы, почти платиновые, темно-синее платье с рюшами, черные замшевые туфли. Ноги длинные, загорелые — но почему же мне так противно?

— Наплюйте на них, парни, — проскрежетал чей-то голос. — Их еще жизнь накажет…

Я увидел того, кто это говорил — высокий смуглый мужик в солдатском хэбэ. Выражение лица мрачное, как будто весь мир ненавидит. И смутно знакомое… Точно, это же он рыбу ловил на набережной возле видеосалона. Городок маленький, неудивительно.

— Пошли, Оксан, — автобус как раз подъехал к остановке, и курчавенькая слегка подтолкнула брезгливую в синем платье к выходу.

Проходя мимо нас, девушка, которую подруга назвала Оксаной, скривила лицо. Валерка смотрел в пустоту, он был в шоке. Я проводил взглядом брезгливую… И неожиданно увидел нашего изошника, который тоже ехал в этом автобусе. Жил Шляпников, насколько я помню, неподалеку от нас в частном секторе, и ему как раз надо было выходить.

— Семен Аркадьевич, здравствуйте! — я поприветствовал преподавателя.

— О, Вадим! — поздоровался изошник. — Не сразу тебя увидел, спиной сидел. Жаль, мне сходить надо.

Шляпников, поторапливаясь, пошел на выход вслед за девчонками, одновременно вышел и мрачный рыбак. Нам же оставалось еще пару остановок, и тут начался один из самых ходовых отрезков маршрута. Едва последние пассажиры сошли на асфальт, в автобус тут же ринулось раза в три… нет, в четыре больше народу. Старушки с котомками, дедки с клетчатыми сумками, ведрами и даже корзинками, школьники, молодые женщины, одна из которых была заметно в положении. Точно — здесь же, во-первых, универмаг «Русь» неподалеку, а во-вторых, собес и женская консультация.

— Садись, садись, бабуль! — Валерка отвлекся от нанесенных ему душевных ран и помог скрученной в узел старушке с собачкой. — Слышь, малой, ты еще насидишься, когда таким же станешь. А сейчас постоишь, не развалишься.

Он уверенно отодвинул в сторону оторопевшего парня, который хотел занять свободное место. Затем помог бабушке взгромоздиться на сиденье, схватил безмолвную собачонку, водрузил растерявшейся хозяйке на руки.

— Спасибо, сынок, — улыбнулась она. — Сейчас уже тимуровцев-то не осталось…

— Ничего, бабуль, мы их отыщем и вернем на место, — то ли пошутил, то ли совершенно серьезно ответил Валерка. — Я для этого в милицию к вам и приехал устраиваться.

— Вот это дело, — оживилась бабулька. — Побольше бы таких, как ты, сынок, глядишь, и порядку было бы больше. Вот, помню, при Сталине…

Пенсионерка принялась рассказывать историю из своей молодости, когда все молодые даже принципиально не садились в транспорте — стыдно было слабость показывать, не принято. А милиционеры были рослые, гладко выбритые и в красивой форме. Не то что сейчас — как крысы в своих серых шкурах или даже вовсе «как фрицы».

Валерка заметно повеселел, а я выдохнул, наконец-то расслабившись. Кажется, с первым ударом городской жизни он справился, уже хорошо.

— Вот это встреча! — автобус подъехал к очередной остановке, принимая новую порцию пассажиров, в числе которых был еще один старый знакомый.

Да что у них тут, медом намазано, что ли? Только вот этого мне совсем не хотелось видеть. И тем более разговаривать.

— Че вылупился? — Ромаха, улыбаясь щербатым ртом, шел в нашу сторону, раздвигая других пассажиров. — Вот мы и встретились!

Наши попутчики отводили взгляды, делая вид, что все происходящее их не касается. Ввяжешься в подобное — себе дороже. Могут и ножичком пырнуть.

— Пойдем выйдем? — предложил он.