Я вздрогнул, услышав свое имя. Выходит, тезки мы с этим блатным. А вот девушка его, похоже, спровоцировала межнациональный конфликт в одном отдельно взятом вагоне. Бритоголовые, уже почти дошедшие до дальнего тамбура, остановились.

— П**ц, — тихо, но четко констатировал Саня.

Дюс вздохнул и пробормотал что-то неразборчивое, качая головой. Илюха решительно поджал губы и даже весь как-то подобрался.

— А вы тут че? — Лариса даже вскочила со своего места, гневно глядя на нас. — Черномазую решили прикрыть? Вадян, скажи! Че ты молчишь?

Блатной, надо отдать ему должное, был поумнее своей дамы. Во всяком случае он точно не хотел никакой драки, да и просто, вполне возможно, не разделял уж слишком радикальных взглядов своей подруги. Он что-то говорил разошедшейся Ларисе, пытался ее угомонить, но та лишь еще сильнее злилась. А бритоголовые парни уже решительно возвращались к нам.

— Валер, спокойно, — я увидел, как брат заерзал, и поспешил его притормозить. А то ведь он простой, может вскочить и сразу в драку полезть. Но вроде бы понял.

Девчонка, которую Саня назвал Мариной, снова побледнела и вжалась в сиденье. Пассажиры смотрели на нее и на нас сочувственно, но ничем не могли помочь. Вернее, им так казалось. В то время люди были слишком запуганы, хотя встань на защиту девушки весь вагон, и длинный гладковыбритый Леха с компанией не смогли бы ничего сделать.

— Марина, значит? — как раз ухмыльнулся тот, судя по всему, он был в этой пятерке главный.

— Марина, — я посмотрел на него внимательным изучающим взглядом.

— Какая она, к черту, Марина! — взвилась скандалистка Лариса. — Гюльчитай она или Зухра, вон, клейма негде ставить!

— Да заткнись ты, дура! — неожиданно прикрикнул на нее мой тезка и резко одернул свою спутницу, да так, что она, ойкнув, наконец-то села и замолчала.

А главарь бритоголовых повернулся к нему, пока остальные четверо сверлили нас злыми глазками и всячески показывали, что не дадут даже встать, не то чтобы выйти.

— Давно она с этими едет? — спросил длинный Леха у блатного, кивая в нашу сторону. — Или подсела, и они свистят?

Вадян, как его называла скандальная девица, встал во весь рост и смело посмотрел в глаза бритому. Одет просто, неброско — линялые вытертые штаны дикой расцветки, зеленые с красными лампасами. Рубашка и кепка-восьмиклинка, в зубах спичка.

— А ты спрашиваешь или интересуешься? — усмехнулся Вадян.

Я не видел лица длинного Лехи, но на его затылке вздулась огромная вена, а кожа резко покраснела. Однако он все же сдержался.

— Пока что интересуюсь, — ответил спокойно, но мне явственно слышался скрежет зубов.

— И в чем твой интерес? — лениво спросил Вадян.

— Слушай, как там тебя? — прорычал Леха. — Ты-то куда лезешь? За кого впрягаешься? Ты хоть знаешь, как они там у себя наших резали? Как квартиры отнимали?

— И че, эта девка, хочешь сказать, резала? — Вадян склонил голову набок, переместив спичку на другую сторону рта. — Вот ты туда лучше поедь и там порядки наводи.

Они продолжали препираться, вот только в любой момент все могло сорваться и перейти в серьезную драку. Надо действовать, но не бить самим, а решить по-другому — как-то добраться до исцарапанной кнопки с надписью «Милиция».

— Надо вызвать, — едва слышно произнес я, глядя на Илюху.

Если эта кнопка вообще работает…

Толстяк заметно дрожал, но кивнул и начал поворачиваться к людям на соседнем сиденье…

— Слышь, че ты там бормочешь? — Тарас, так вроде бы звали этого парня из свиты главного скинхеда, угрожающе дернулся в мою сторону.

Я видел, что он просто пугает, и даже не дрогнул. Или хочет спровоцировать, чтобы я не выдержал и треснул первым… А тут еще Валерка зачем-то начал пихаться локтем. Я едва заметно отмахнулся — сейчас или все решится, или…

— Ребята, дайте спокойно людям доехать, — неожиданно сказала какая-то женщина с большой клетчатой сумкой.

— И правда, шли бы вы, не задирались, — поддакнул скромно одетый мужик в очках.

Электричка заволновалась, и бритоголовые тоже заметно начали нервничать. Еще чуть-чуть дожать, и они предпочтут, огрызаясь, уйти. Если, конечно, перед нами не полные отморозки. Но нет, до этого же не напали сразу…

— А ну, выходите! — раздался трясущийся старческий голос, и звуки эти словно бы пригвоздили скинхедов к качающемуся полу электрички. — Не за то мы в войну кровь проливали, чтобы вы тут фашистов из себя корчили!

Раздалось цоканье — из глубины вагона уверенно шагал сухонький старичок с палочкой, в застиранной белой панамке и обтерханном сером пиджаке с орденскими планками на груди. Вот ведь люди были, кто воевал — мог отсидеться, но заметил несправедливость и решил вмешаться. При виде ветерана бритоголовые сжались, будто нашкодившие котята. Неужели конфликт исчерпан?