Николай моргнул, «включая» зрение. Холм. Высокий, но пологий. Метров двести, наверное, в высоту… Угол подъема плавный, но снег недостаточно плотный и его много. Подветренная сторона. Наст точно не выдержит его… А что там под ним? Камень ли, земля… не известно. Но выбора, судя по словам майора, нет.

- Может, отсюда уже канистрами потаскаем? – предложил Петров.

- Километров десять осталось, – скептически качнулась голова в черной каске.

- До-та-щу, - ощущая, как почва под его ногами пошла на подъем, прорычал Николай, упрямо сжимая зубы.

Никто не возразил. Все трое видели, что ему непросто и спорить или лезть под руку лишний раз не хотели. Злость, источаемая им, физически ощущалась уже даже на приличном расстоянии. И это он еще сдерживал себя! Данил видел, что происходит с людьми, да и не только с ними, когда друг обрушивал на неприятеля всю свою силу, и оказаться под этим ударом хотел.

Снег под ногами пошел наизволок. Николай наклонился сильнее, опуская голову еще ниже. Огромные капли пота упали в снег, расплавив его. Шаг. Правая нога с усилием, пока тело движется вперед, выдирается из снежного наста, заносится, опускается в полуметре впереди, с хрустом проваливается сквозь ненадежную корку, и всё это повторяется уже левой. Правой. Левой. Правой. Тело все ниже. Нагрузка растет. Вертолет замедляет свой ход. Зубы сжаты до боли. Во рту соленый привкус крови. Глаза, суженые в щелочку, щиплет. Спина горит, а плечи, в местах, где стропы разодрали кожаные накладки одежды, вот-вот, казалось, начнут кровоточить. «Дойти! Дойти! Дойти-и-и-и-и!». Мышцы ног сводит от усилия. Они становятся каменными, но Николай продолжает тащить свою ношу. Накопленная злоба растекается во все стороны от него, заставляя товарищей отстать. Шаг. Шаг. Левой-правой. Правой-левой. Любое движение, жест, казалось, даже запах готов высвободить эту сжатую до неимоверных усилий пружину и она сдетонирует. Внутри все горело. Ему словно стало тесно самому в себе. Злость росла с каждым шагом. Еще чуть-чуть и он сорвется. Раздражительность достигла пика и тогда он снова «отключился».

Чувства пропали. «Картинка» погасла, и он снова погрузился во тьму, зная, что где-то там, за пределами сознания его собственное тело продолжает борьбу.

Новое свойство организма открылось случайно. Это было похоже на то, как человек, идя на работу привычным маршрутом, или делая рутинную работу – «отключается», задумавшись, а, когда приходит в себя, оказывается, что проделал уже большую часть пути. Только здесь было все иначе. Он отключался по-настоящему. Словно засыпал. Это было спасением, но погружаться в такое состояние надолго он, пока, боялся. Кто знает, что там его тело творит в такие минуты? Потому, немного разгрузив мозг, сержант снова «включился».

Они уже стояли на вершине пригорка. Точнее сказать, на равнине. Впереди, посреди белоснежного, бескрайнего моря чернели тенями металлические сооружения. Ангар, не ангар. Дом, не дом… Но что-то явно построенное человеческими руками.

- Дошли, - тяжело выдохнула Чернова, опускаясь в снег прямо там, где стояла.

- Немного осталось, - кивнул головой Петров. – Передохнем? Отсюда уже и пешком можно будет…

- Не будет, - вздохнул майор, приподнимаясь в седле снегохода. – Вертолет не машина. Канистрой вручную не заправишь. Нам его туда тащить нужно… Ты как, сможешь? Хреново выглядишь…

Николай устало кивнул. «Хреново» - это еще было мягко сказано. Опустошенным до последней капельки он себя ощущал и физически, и душевно. Тело, казалось, превратилось в один сплошной желейный мешок. Ни костей, ни мышц, только непонятная куча, удерживаемая в более-менее человекоподобной форме, за счет надетой на него брони. Он физически ощущал, как разбухли от крови его глаза, как сжалось горло, как горят руки от вздувшихся вен. Внутри все болело. Каждый орган. Он даже не смог бы сказать, где именно ему больно. Боль опоясала его тело, отдаваясь в позвоночник, ребра, и, даже зубы. В голове тоже стояла мешанина из мыслей и образов. Он ощущал себя глубоко пьяным человеком. Даже кивок вышел ненатуральным, неосмысленным, каким-то машинальным. Слова друзей доносились до него словно через сито, задерживающее их смысл.

- Что-то сомневаюсь, - скептически заметил капитан.

Чернова устало поднялась, стянула с плеч медицинский рюкзак, неуклюже открыла его, достала аптечку. Петров помог расстегнуть молнию, наполнить нужным веществом шприц.

- Давай-ка сделаем тебе укол, - предложила девушка, перехватывая шприц удобнее. – Витаминки тебе сейчас не помешают…

Сержант не сопротивлялся. Он даже не понял, что ему предложили. Сидел, как сидел. Проклятый вертолет поглотил его всецело. «До-та-щить, до-та-щить, до-та-щи-и-и-и-ить»!

- Съездим на разведку, - предложил Буран. – Вдруг там есть тяжелая техника…

Петров скрежетнул зубами. Вот как они сразу не додумались?! Ведь и вправду! На перевалочной базе могли быть те же вездеходы, грузовики, или еще что-то! Надо же! На ровном месте устроили себе проблему! А если нет? – сверкнула мысль надежды. Если там нет ничего? Тогда они сделали все верно… Но!