Хотя в лицо мы называли его «месье Жером» (похоже, его самого удивляла такая почтительность), за глаза он именовался не иначе как Гнилозубом. Мы сказали ему, что не собираемся вмешиваться в жизнь деревни — просто разобьем лагерь на песчаном пляже вниз по реке, а все, что нам надо, — немного тени для себя и тех живых существ, что мы надеялись отловить. Ну а все необходимое для самообеспечения у нас есть. Расставшись с месье Жеромом, наша команда отправилась осматривать окрестности.

Тут произошло радостное событие: пока мы обсуждали все «за» и «против», из кустов выползла большая блестящая змея и медленно и соблазнительно, точно танцовщица с острова Бали, проскользила как раз через тот участок, где мы собирались стать лагерем. Кью поймал ее, и мы ощутили в своих ладонях тепло длинного, мягкого как шелк тела зеленой и коричневой с золотым отливом раскраски, текшего меж пальцев словно вода. Мы отпустили ее, пожелав всего самого доброго. Не будучи людьми суеверными, мы все же восприняли это как доброе предзнаменование.

Местность и в самом деле радовала глаз. Широкая река медленно несла свои бурые воды среди скал и песчаных дюн. С первого взгляда могло показаться, что на противоположном берегу сохранился девственный лес, но это впечатление создавали лишь несколько каким-то чудом уцелевших больших старых деревьев. Вокруг их массивных стволов бурно расцвела молодая поросль футов двадцать высотой, а из нее выстреливали группы кокосовых пальм и неизменных пальм равенала.

Мы осторожно ступили на песок и расчертили площадку под будущий лагерь. Вот здесь у нас будет столовая-гостиная, а вот тут построим помещение для животных… Тем временем Гнилозуба окружила толпа сельчан. Все лезли с советами, как делать то, как делать это. И бедняга окончательно вышел из себя — ведь если все будут приставать с советами, того и гляди, забудут, кто здесь начальник. По мере того как он выходил из терпения, все ярче сиял на солнце его золотой зуб, словно кинжал. Еще бы, ведь событие могло оказаться судьбоносным в жизни деревни! Когда еще такое случится, чтобы в деревне Антанамбаобе остановилось сразу девять вазаха, да еще на четырех машинах, напичканных несметными сокровищами! Тем более все знают, какие простаки эти вазаха, — стоит их хорошенько потрясти, как денежки посыплются, БУДТО листья с дерева! Тут местные жители хором принялись заверять нас, что бамбук для опор и пальмовые листья для крыш будут заготовлены уже к утру, а постройка начнется сию же минуту. Я сказал, что надо бы понаблюдать за началом работы и убедиться, что вместо заказанного прямоугольного сооружения нам с энтузиазмом не построят треугольного. Такое случается не только в тропиках, но и в матушке-Европе: я сам убедился в этом. У меня были друзья, которые строили дом в Греции и все доверили вкусу и опыту строителя. Когда же вернулись, то с ужасом обнаружили, что фасад выходит не туда, куда они заказывали. Строитель пытался оправдываться тем, что зимой в этом направлении дуют ветры, но мои друзья-то не собирались жить там зимой; тогда строитель упал духом и разразился слезами, и моим друзьям стоило немалых усилий его утешить. Наученный горьким опытом, я не хотел повторения того же в Антанамбаобе.

Я также расспросил о местных перемещениях стад зебу, потому что выйти рано поутру из палатки и увязнуть в коровьей лепешке никак не входило в мои планы. Разузнав обо всем, мы решили отправиться в путь, предварительно повторив все наши инструкции от начала до конца. Жером слушал с большим вниманием, кивал в знак согласия и в то же время самозабвенно ковырял в носу

— вероятно, чтобы внимательнее слушать. Наконец нам настало время двигаться, и он соизволил прекратить развернутые археологические изыскания у себя в носу и вынуть оттуда палец. Пожелав с сияющей улыбкой доброго пути, он пожал всем руки. Я заметил, что был не единственным членом экспедиции, кто после такого прощания тщательно вытер руки о штаны.