Он так ликовал, повествуя обо всех отысканных для меня "экземплярах", что у меня не хватило духу возражать: хотя я и страстный натуралист, ползать глухой ночью в яме, кишащей змеями, мне вовсе не хотелось. Кроме того, он явно успел расписать своим приятелям мои потрясающие методы ловли змей и прихватил их с собой на предстоящий спектакль. Вот и пришлось мне волей-неволей согласиться поехать и выловить пресмыкающихся; об этом решении мне пришлось пожалеть, как ни о каком другом.

Я захватил большой полотняный мешок и палку с у-образной медной вилкой на одном конце, потом втиснулся в фургончик вместе с кучкой развеселых зрителей, и мы тронулись в путь. В половине первого мы подъехали к бунгало моего друга и немного задержались, чтобы промочить горло, перед тем как идти пешком через плантацию к змеиному рву.

- Вам веревка понадобится, верно? - спросил Мактутль.

- Веревка? - переспросил я. - А зачем она мне?

- То есть как? Спускаться на ней в ров, само собой, - весело ответил он. У меня как-то неприятно засосало под ложечкой. Я попросил описать мне этот ров. Оказалось, он был футов двадцать пять в длину, четыре в ширину и двенадцать в глубину. Все наперебой уверяли меня, что без веревки туда нипочем не спуститься. Пока мой друг разыскивал веревку, я, втайне уповая на то, что он ее не найдет, поспешил опрокинуть еще рюмочку, ругая себя за то, что позволил, как дурак, втянуть себя в эту фантастическую охоту за змеями.

Ловить змей на деревьях, на земле или в мелких канавках - дело несложное, а вот спускаться на веревке в ров, где ползает неизвестное количество неизвестных змей, - это вовсе не развлечение, поверьте мне. Я было решил, что мне удастся отделаться легким испугом, когда оказалось, что ни у кого нет с собой фонаря. Мой друг, успевший раздобыть где-то веревку, твердо решил, что ничто на свете не нарушит его планы: проблему освещения он решил блистательно, привязав керосиновую лампу-примус к длинной бечевке, и объявил во всеуслышание, что сам лично будет мне светить. Я его поблагодарил, как мне казалось, довольно бодрым голосом.

- Не стоит благодарности, - ответил он. - Я твердо решил доставить вам удовольствие. А лампа эта куда лучше фонарика - свет вам, между прочим, понадобится: там внизу уйма этих чертовых тварей.

Потом мы подождали брата и невестку моего друга: он объяснил, что пригласил их специально посмотреть на то, как надо ловить змей, может, им больше ни разу в жизни не придется такое видеть, нельзя упускать единственную возможность.

Наконец мы ввосьмером отправились на банановую плантацию; семеро из нас хохотали, болтали и вообще предвкушали редкое развлечение. А я вдруг сообразил, что одежда на мне крайне не подходящая для охоты на змей: легкие летние брюки и теннисные туфли. Даже самая хилая змейка без труда прокусит их вместе с моей кожей. Однако не успел я об этом сказать, как мы уже подошли к краю рва, и в свете лампы он мне показался образцовой могилой великана. Мой друг описал его довольно точно, но ни словом не упомянул о том, что стены состоят из рыхлой, осыпающейся земли, источенной трещинами и дырами, в которых могли запрятаться легионы змей. Я присел на корточки на краю ямы, и в нее спустили лампу, чтобы дать мне возможность разведать обстановку и определить, к какому виду относятся змеи. До той минуты я утешал себя мыслью, что змеи в конце концов могут оказаться совершенно безобидными, но, когда свет озарил дно ямы, мои надежды вмиг улетучились: ров буквально кишмя кишел молодыми габонскими гадюками - смертельно ядовитыми змеями.

Днем змеи, как правило, малоподвижны, и ловить их легче легкого, но по ночам, когда они просыпаются и готовы к охоте, они двигаются с весьма неприятной живостью. На дне ямы извивались молодые змеи фута по два в длину и дюйма по два в диаметре, и ни одна из них, насколько я мог судить, вовсе не собиралась спать. Они сновали по яме с невиданной скоростью, то и дело поднимали толстые копьевидные головы и созерцали лампу с недвусмысленным выражением, быстро мелькая раздвоенными язычками.

Я насчитал на дне восемь габонских гадюк, но их расцветка так поразительно маскировала их на фоне сухой листвы, что я не мог поручиться, что не посчитал некоторых дважды. В эту минуту мой друг неуклюже оступился на краю ямы, и в нее скатился увесистый ком земли. Змеи разом взглянули вверх и громко зашипели. Все зрители отступили с большой резвостью, и я счел момент подходящим, чтобы поговорить об экипировке. Мой друг с присущей ирландцам щедростью предложил одолжить мне свои брюки из прочной саржи и кожаные туфли со своей ноги. Теперь у меня не осталось никаких лазеек, и я не решился больше отвиливать. Мы скромно удалились за кустики и обменялись брюками и обувью. Мой друг был создан щедрой природой в более крупном варианте, чем я, так что на мне его костюм, прямо скажем, никак не выглядел облегающим, зато, как он заметил, если брюки подвернуть, они хорошо защитят меня от змеиных зубов.