Хочу еще раз подчеркнуть: что хорошо для вас, необязательно благо для животных, и не всегда животному нравится то, что по вкусу вам. Ярким примером может служить наша колония африканских цивет. В 1965 году я впервые привез из Камеруна прекрасный экземпляр этих чудесных зверьков с черно-серой пятнистой шубкой; потом нам удалось раздобыть для него супругу из Уганды. Крайняя бедность вынудила нас тогда оборудовать логово для цивет в большом деревянном ящике из-под авиационного мотора. Пока ящик был новым, логово выглядело вполне пристойно; к тому же, заверяли мы себя, это временная мера, от ящика избавимся, как только появятся деньги на благоустроенную постоянную обитель. Но когда появлялись деньги, они, как это всегда бывает, уходили на более важные дела и на более важных животных. Логово цивет оставалось нетронутым, если не считать мелкие усовершенствования и текущий ремонт.

Как уже сказано, пока ящик был новым, нас он вполне устраивал, но по мере того, как он старел, мы начали глядеть на него с отвращением и, проходя мимо, смущенно отворачивали голову, как отворачиваются деятели англиканской церкви, проезжая мимо принадлежащих им трущоб. Правда, наши подопечные в отличие от обитателей трущоб отнюдь не радовались, они хорошо прижились и (при участии нескольких особей, приобретенных мной в Сьерра-Леоне для освежения крови) стали размножаться, да так, что мы заняли первое место в мире по разведению африканских цивет. На сегодняшний день получен приплод в количестве сорока девяти особей. Пары выращенных нами цивет разосланы в зоопарки по всему свету, и наблюдение над нашей колонией дало интереснейший материал о поведении, течке, копуляции, продолжительности жизни, численности помета, сроках беременности и так далее. И хотя африканская цивета пока не относится к редким животным, хотя нет неотложной необходимости разводить ее в неволе, тем не менее наш опыт очень даже пригодится, если в будущем мы сможем позволить себе организовать операцию по спасению других членов семейства виверровых (например, индийской циветы), да и вообще других мелких хищников вроде столь интересных обитателей Мадагаскара.

Итак, занимаясь размножением цивет, мы собрали бездну важных данных. Но особенно примечательно то, что животные размножались в далеко не гигиеничном, а теперь и вовсе дряхлом ящике из-под авиационного мотора. Мы его терпеть не можем, а циветам он явно по душе.

И все же постоянно следует думать о том, как совершенствовать условия содержания животных. До чего хорошо, когда есть возможность оборудовать серию клеток или загонов для какой-то одной группы животных! В прошлом в одном и том же обезьяннике держали и мармозеток величиной с крысу, и горилл весом до полутораста килограммов. Да что там, в секциях мелких млекопитающих под одной крышей обитали муравьед и крыса, броненосец и валлаби. Надо ли говорить, что обеспечить идеальные условия для столь разных животных было невозможно; то ли дело — отдельные дома для горилл и для мармозеток. Конечно, разные виды мармозеток, и не только виды — группы, даже особи, отличаются друг от друга повадками. Но, построив помещение лишь для этих крохотных приматов, вы затем можете сосредоточиться на их потребностях, не разбрасываясь на сотню-другую совсем различных видов.

Мы надеялись, что в нашем комплексе для мармозеток и тамаринов решены если не все, то хотя бы некоторые проблемы. Еще в 1939 году я завел в качестве комнатного животного черноухую мармозетку, и это обаятельное существо прожило у нас восемь лет, что тогда считалось рекордом для этих мелких приматов. Мармозетка свободно гуляла по дому и саду в любую погоду; единственная скидка на нежность ее организма заключалась в том, что мы постоянно держали в гостиной включенной одну лампочку, у которой обезьянка могла погреться, когда становилось холодно. Постелью служил кусок старой шубы, и на ночь мы клали ей грелку. Казалось бы, не самые хорошие условия, однако мармозетка чувствовала себя отлично; на моих глазах она по часу играла на снегу, потом спешила к лампе, чтобы отогреть ноги.

Вот вам и нежное существо. Если взять обмен веществ, то хрупкие игрунковые ближе к птицам, чем к млекопитающим. Им привычна жаркая и влажная атмосфера тропического дождевого леса. А эта особь была рада обилию свежего холодного воздуха и редким порциям солнечного света, на которые так скуп прихотливый английский климат. Со здоровьем все было в порядке; густая шубка лоснилась. Все же, переиначивая известную испанскую пословицу, одна мармозетка не делает лета. Может быть, мне достался представитель данного вида на редкость спартанского склада. Поэтому, когда в Джерсийском зоопарке у нас появилась возможность экспериментировать с двумя молодыми краснорукими тамаринами, мы поместили их в большой вольер с обогреваемым укрытием, куда они могли войти в любое время. Результат был тот же, что и с моей черноухой мармозеткой. Они великолепно чувствовали себя, и выросла чудесная пара с густой, словно каракуль, шерстью.