Скорее всего, представлялось нам, придется взять на себя заботу об отпрыске Ненди. Для этого одну комнату в главном здании заблаговременно оборудовали под детскую. Здесь был встроенный вытяжной шкаф, умывальник, еще шкафы; стояли два бокса с искусственным микроклиматом и подачей кислорода для новорожденных, а для подрастающих детенышей — большие бельевые корзины, играющие роль кроваток, и детский манеж. Комната обогревалась батареей с термостатическим прибором, поддерживающим температуру в рамках 21-24 градуса. Кроме того, мы установили стиральную машину для пеленок и бельевую сушилку. Разумеется, мы припасли также разные предметы ухода, от вазелинового масла, детских кремов и пеленок до бутылочек, термометров и пластиковых штанишек. Хотя на все это ушли немалые деньги, мы надеялись, что детская комната не понадобится.

Словом, к тому вечеру, когда у Ненди начались схватки, нами было сделано все от нас зависящее. Теперь дело было за ней, мы могли только следить и быть наготове, чтобы оказать помощь, если понадобится.

Нам пришлось основательно понервничать. С восьми вечера, когда мы отметили первые схватки, до того момента, когда Ненди взяла в руки младенца, прошло девять часов и двадцать четыре минуты — срок необычно долгий, если судить по данным о родах в других зоопарках. Детеныш родился лицом вниз, а не вверх; оттого-то роды так и затянулись. Одно время (когда Ненди уже побила все известные нам рекорды длительности родов) мы начали всерьез подумывать о кесаревом сечении, но все же воздержались, поскольку роженица, хоть ей и было тяжело, находилась в хорошем физическом состоянии. Кесарево сечение — операция, к которой прибегают в самом крайнем случае, и мы решили подождать еще. К счастью, малыш появился на свет раньше крайнего, назначенного нами срока.

Каждое движение Ненди от начала схваток до завершения родов регистрировалось, итого было сделано 260 наблюдений: мало кто собирал столь полные научные данные о родах горилл. Ненди очень аккуратно вычистила младенца, съела послед и все пленки. Она нежно обнимала дитя, и мы рассчитывали, что все будет в порядке. Но тут возникла уже знакомая нам загвоздка. Ненди не приходило в голову, что детеныша надо кормить. Через четыре часа после родов малыш (он был мужского пола) сделал попытку сосать, однако Ненди отодвинула его от соска.

По нашим данным, самый большой срок, на какой детеныша гориллы оставляли с матерью, прежде чем забрать его для искусственного кормления, составлял тридцать два часа. Но наш малыш выглядел крепышом и так жадно искал соски, что мы выждали сорок часов. Увы, Ненди упорно не давала ему сосать. Пришлось обездвижить ее иглой из специального пистолета и отнять детеныша. Его отнесли в детскую (щедро украшенную изображениями диснеевских персонажей, чтобы младенцу было на чем фокусировать взгляд) и поместили в бокс с микроклиматом. Первые порции еды, которую он жадно поглотил, состояли из разведенной водой глюкозы; потом ему предложили декстрозу, и он стал быстро прибавлять в весе. Окрестили его Ассумбо по названию одной из областей Камеруна — самой западной части Африки, где водятся низменные гориллы. Детеныш был просто чудесный.

Через три месяца подошла очередь Н'Понго. К сожалению, нам не удалось подметить никаких признаков, говорящих о приближении счастливого события, а так как насчет даты родов строились разные предположения, мы были застигнуты врасплох, узнали о случившемся только после того, как наш заведующий отделом млекопитающих Квентин Блокам, заступив в восемь утра на дежурство, обнаружил, что Н'Понго сидит на полке, не обращая никакого внимания на своего отпрыска, который лежал на полу и скулил, махая ручонками. Послед был съеден, малыш вычищен, но Н'Понго решила, что на этом ее обязанности по продолжению рода горилл исчерпаны, и предоставила его самому себе. Когда Квентин открыл дверь, соединяющую спальню с наружным отсеком, Н'Понго, не глядя, прошагала мимо плачущего детеныша. Она явно полагала, что остальное — наша забота. Квентин вынес младенца и поместил в соседний с Ассумбо бокс. Этот детеныш тоже был мужского пола, и мы нарекли его Мамфе — так называется селение в Камеруне, где находился мой базовый лагерь, когда я приезжал за животными в Западную Африку.

Малыши росли не по дням, а по часам; в положенный срок они переходили из боксов в корзины и манеж, а затем (когда становились очень уж непосредственными) в клетку в доме млекопитающих. Здесь благодаря солнцу и свежему воздуху они росли еще быстрее, лупили свои игрушки и колотили себя в грудь, словцо взрослые гориллы, демонстрируя нам силу и свирепость. Да только какая там свирепость у очаровательных мохнатых карапузов с веселой искоркой в глазах!