Лисса осталась на две ночи – больше не могла – обещала малышу Альбу вернуться к его четвертому дню священия. В рейте собирались праздновать с большим размахом. Ожидались гости с детьми.

Я была рада, что у Альба все хорошо. Что в двух соседних рейтах есть дети его возраста и чуть старше, что у него уже появилась подружка, очень воспитанная и умненькая, по словам кир Лиссы — маленькая кир Лейна.

Передала для юного кируса корзинку сладостей и искусно вырезанную из дерева карету, запряженную двумя деревянными чёрными коняшками. У кареты открывались дверцы и внутрь можно было сажать толстого бородатого генерала в шерстяном плаще, с лихими меховыми усами на деревянном лице и красивую фарфоровую собаку.

– Уверена, Альб будет в полном восторге – заявила кир Лисса, с некоторым сомнением смотря на второй подарок.

По моему заказу изготовили кубики. Простые деревянные кубики с цифрами и буквами.

– Кир Лисса, из них можно строить домик или пирамидку, но заодно – учить малыша. Так, играя, он запомнит все гораздо быстрее.

– Мы обязательно попробуем, кир Стефания. Всё же – это необычный подарок... Но мы – попробуем!

Кир Лисса уехала в сопровождении кируса Террино, у него удачно подвернулись дела в архиве Риксбера. А я осталась...

Нельзя сказать, что кир Гинзо внушала мне неприязнь. Она добросовестно справлялась со своими обязанностями, терпеливо высиживала часы в школе, развлекая себя пасьянсом или вязанием, стойко выносила внеурочные часы, когда перепадал лишний большой заказ. Только вот к личной близости не стремились ни она, ни я. Возможно, так даже лучше.

Через три недели после отъезда кир Лиссы мне исполнилось восемнадцать лет. До дня священия было ещё четыре месяца, да и отмечать я не собиралась. А вот день рождения решила отметить сама, провести его так, как хочу. Подогнала заказы с тем, чтобы у меня выпало два выходных дня подряд и, в первый же день, прихватив с собой кир Гинзо и приличную сумму денег, отправилась по лавочкам.

Уже после обеда, уставшие и замерзшие, мы возвращались домой. Кир Гинза так и не понявшая, что именно я ищу, несколько недовольно сопела в углу коляски, но высказываться не торопилась. Я была очень благодарна ей за молчание.

Тщательно упакованные в специально купленную новую мешковину, в коляске лежали почти полтора десятка книг. В основном я выбирала себе книги о путешествиях и описания других земель. Нашла ещё одну книгу кируса Лерго, совершенно новую и уже чуть запыленную и не стала жалеть денег.

Купила, заодно уже, сборник светских рассказов. Слишком уж меня повеселила обложка – «История моей жизни при дворе, или как получить богатого и родовитого мужа». Автор – Мандолинда кир Грациозо.

Надеюсь, все же, что это – псевдоним. Хоть посмотрю, чем отличались рассуждения светских дам от рассуждений моих современниц.

После раннего ужина поднялась к себе, и завалилась с этой самой Грациозой на кровать, под тёплый плед.

Истории девицы Мандолинды была великолепны! Давно уже, даже, пожалуй, слишком давно я так не смеялась!

У дамы был весьма бойкий язык, кроме того, книга была написана при позапрошлом, судя по времени правления, архитионусе, Фатерно седьмом, Веселом. Это нисколь не помешало мне веселиться над дворцовыми байками почти тридцатилетней давности.

У этого самого Фатерно был любимый шут. Горбун по имени Ценцедо, проворный, ловкий и пакостный. Так как он был любимчиком короля-архитионуса, то придворные его дружно ненавидели. Ему спускались такие шутки, которые кончились бы казнью или тюрьмой для любого другого высокородного.

Находясь под защитой короля, этот весельчак Ценцедо позволял себе не столько смешные шуточки, сколько оскорбительные. Разумеется, жертвам этих шуточек было не до смеха, но времена были простые и грубоватые, король обожал весельчака, искренне радовался его проказам и потому, усаженная в тазик с яйцами придворная дама, не могла себе позволить даже дать оплеуху мерзавцу-шуту. Приходилось криво улыбаться и терпеть.

Однажды, на радость всем придворным, шут слегка попутал берега и, увидев, как король утром умывается, склоняясь над лоханью, не удержался и дал ему пинка. Король полетел головой в воду, испортил дорогие новые штаны и приказал казнить шута на радость всем его «друзьям».

Ужин без любимчика оказался так скучен, что Фатерно Веселый велел привести Ценцедо в пиршественный зал и при всех заявил, что простит мерзавца, если он сейчас же публично извинится.

– Но учти, Ценцедо! Твое извинение должно быть оскорбительнее, чем твоё преступление!

На что шут, ни секундой не замедлив, заявил:

– Прошу простить меня, ваше величество, но в тот момент мне показалось, что это не вы, а ваша королева!

После этого памятного случая Ценцедо портил нервы придворным ещё двенадцать лет!