В начале июня экспедиция покинула Бафут. Начинался сезон дождей, и, задержись они подольше, им бы не добраться до побережья. На прощанье Фон устроил праздник и подарил Джеральду одеяние советника Фона Бафута. На рассвете экспедиция двинулась в дальний путь к побережью, где ее уже поджидал корабль «Никойя». Глядя на ряды клеток на Палубе, один из стюардов заметил: «Я многое видел в своей жизни, парень, но мне еще никогда не приходилось видеть целого зоопарка в багаже».

«Никойя» вошла в Ливерпульский порт 7 июля 1957 года. За плечами Джеральда Даррелла остались пять экспедиций. В общей сложности он доставил в Англию более двух тысяч животных из Африки и Южной Америки, в том числе сорок три вида, которых никогда еще не было в зоопарках мира. Но на этот раз его возвращение было иным. Все животные, которых он привез, предназначались для его собственного зоопарка. Как только были спущены сходни, на корабль примчались журналисты. Джеральд решил использовать прессу, чтобы убедить Борнмутский совет устроить зоопарк в этом городе.

«Зоопарк в Борнмуте», — гласил заголовок «Дейли телеграф». В статье говорилось:

«Мистер Джеральд Даррелл, 32, писатель-зоолог, надеется устроить собственный зоопарк в Борнмуте. «Мы верим в то, что городской совет благосклонно отнесется к этой идее и выделит нам земельный участок, — сказал мистер Даррелл. — Если согласие будет получено, я начну работы уже осенью, и к весне новый зоопарк сможет принять первых посетителей». Мистер Даррелл и его жена, Джаклин, только что вернулись из длительной экспедиции в Британский Камерун. Они привезли 200 рептилий, 30 птиц, 18 обезьян, 47 галаго, девятимесячного водяного олененка, единственного в нашей стране, и девятимесячного шимпанзе по имени Чалмондейли Сент Джон Даррелл».\par

Эта коллекция и положила начало зоопарку Дарреллов. Чтобы доставить зверей в Борнмут, потребовался целый вагон. Путешествие выдалось не из легких. В вагоне было единственное сиденье на троих взрослых людей, товарный вагон безжалостно кидало из стороны в сторону. Из сотен животных только Чалмондейли от души радовался приключению, за обе щеки уплетал хлеб с молоком, восседая на коленях того, кому удавалось на минутку присесть.

Через четырнадцать часов камерунская экспедиция добралась до Борнмута. На вокзале их уже поджидала вереница грузовиков. Звери из королевства Фона были погружены на машины и доставлены в дом Маргарет на Сент-Олбенс-авеню. Боб Голдинг, повзрослевший и окрепший, наконец-то обрел покой под крышей родительского дома в Бристоле. На следующий день после приезда он получил аккуратно отпечатанный счет на 1 фунт 10 пенсов за апельсиновый сок и сэндвичи, которыми снабдила его в дорогу Джеки.

Джеральд и Джеки были голодны, мучились от жажды, утомлены до крайности, но, пока животные не были устроены, отдыхать им не пришлось. Чалмондейли перекочевал на руки мамы. Над газоном был натянут огромный тент, под которым разместились самые неприхотливые животные — мангусты, циветты и крупные обезьяны. Более деликатные создания — белки, галаго, птицы и рептилии — отправились в гараж, который родственники предусмотрительно освободили еще до приезда Джеральда.

«Животные стоически выносили все испытания, — пишет Джеки о столь необычном возвращении домой. — Они хотели всего лишь быть накормленными и оставленными в покое, а мы мечтали о горячей ванне, стаканчике виски и хорошем обеде. Но прошло немало часов, прежде чем нам удалось все это получить. Чалмондейли наконец-то был уложен в большую корзину, хотя до этого мама и сестра Джерри успели его ужасно избаловать. Только после этого мы смогли подняться в свою комнату и забыться сном».

Через несколько дней пригородный зверинец начал функционировать. Он представлял собой весьма странное зрелище. Вот что пишет о нем сам Даррелл:

«Любой, кто заглянул бы на задний двор дома моей сестры, был бы вынужден признать, что выглядит он, по меньшей мере, нетрадиционно; В углу был натянут огромный тент, из-под которого раздавались разнообразные крики, свист, ворчание и урчание. Вдоль тента выстроилась череда клеток, где сидели орлы, стервятники, совы и ястребы. Рядом стояла клетка шимпанзе Минни. На остатках того, что раньше считалось газоном, резвились и играли четырнадцать обезьянок на длинных поводках. В гараже квакали лягушки, гортанно кричали турако, щебетали белки. Весь день несчастные соседи, трепеща, наблюдали за жизнью нашего дома из-за кружевных занавесок, а я, моя мама, Маргарет, Софи и Джеки сновали туда и сюда по садику, разнося миски с хлебом и молоком, тарелочки с нарезанными фруктами или, что пугало наших соседей больше всего, с окровавленными кусками мяса или дохлыми крысами… Прошло немного времени, соседи собрались с силами и стали жаловаться».