Александра не вполне осознавала состояние духа своего спутника. Джеральд, к своему удивлению, безумно скучал по Ли. «Я был женат и развелся, — объяснял он впоследствии. — Когда жена оставила меня, я подумал: «Что ж, так тому и быть. Теперь я буду играть по своим правилам. Черт с ней! Больше у меня не будет ничего общего с женщинами, кроме постели». Я полагал, что подобное высокомерие меня спасет. Но в результате мне стало очень больно. И в конце концов я встретил другую женщину и снова совершил ту же фатальную ошибку — я в нее влюбился. Влюбился без памяти. Мужчина моих лет безумно влюбился в женщину, которая по возрасту годится ему в правнучки!»

Даже во время подготовки к отъезду в Индию Джеральд не переставал думать о Ли, часто даже в ущерб экспедиции. Вот письмо, которое он написал ей из отеля.

«Дражайшая и любимейшая Макджордж!

Решил написать тебе, чтобы сказать, что я бесконечно тебя люблю и не могу дождаться твоего возвращения. Ты — самое прекрасное событие, случившееся в моей жизни, не слишком богатой приятными событиями. Я до сих пор не могу поверить в то, что ты согласилась разделить мою жизнь. Мне кажется, я поймал радугу — меня переполняет священный трепет и радость.

Обещаю, что ты не пожалеешь о своем решении. Я изо всех сил буду стараться, чтобы в твоих восхитительных глазах не погас свет радости, а улыбка не сходила с твоих прелестных губок.

Твой преданный слуга,

Дж.».

Джеральд вернулся на Джерси и погрузился в привычный хаос. Он оказался один в своей квартире. Ли направлялась в Америку, он сам жил на чемоданах в ожидании отъезда. И в этот момент он ощутил бесконечное одиночество. Чтобы справиться со своими чувствами, он принялся писать письмо любимой. Все время, пока они были в разлуке, он постоянно писал ей — письма, стихи, рисунки, телеграммы, длинные рассказы, гимны ее красоте, любовные истории и комические зарисовки, непристойные лимерики и интимные признания. Джеральд всеми силами старался преодолеть боль расставания. Его письма — это самый удивительный документ в истории зоологии. Сначала они были случайными и в своем роде исследовательскими. Но потом его письма стали частыми и невероятно откровенными.

«Дорогая леди.

Я только что вернулся из аэропорта в пустую, темную комнату и сразу начал чертовски по тебе скучать. Здесь все напоминает о твоем присутствии — сигареты в пепельнице, прекрасные черные волосы в ванной, на кровати, в моем дневнике, дивный, тонкий аромат твоего тела (он похож на весенние нарциссы) исходит от подушки, от полотенец, витает в воздухе…

Нас ждет прекрасное будущее, и я не могу дождаться, когда же оно наступит. Я хочу, чтобы ты была счастлива и радостна. Я хочу сделать каждый день праздником для тебя, хочу, чтобы ты радовалась и светилась от счастья. Я хочу, чтобы ты смеялась — я так люблю твой смех, похожий на пение флейты. Я сочу согреть и защитить тебя своей любовью. Ты стала самым важным человеком в моей жизни. Важнее тебя для меня ничего нет. Я шел по жизни, как слепец, и только ты сумела вернуть мне утраченное зрение.

Я люблю тебя,

Дж.».

На следующий день он написал новое письмо. Написать его было очень трудно, но он должен быть честным, даже если эта правда будет ужасной. Он встретил другую женщину, и они безумно полюбили друг друга. Ее зовут Араминта Граббл, ей восемьдесят четыре года, но она все еще очень стройна. Она дает уроки вязания. Они решили пожениться и открыть ферму белых медведей на Баффиновой Земле, где будут фотографировать детей с медвежатами. «Если тебе доведется побывать на Баффиновой Земле, — заканчивал он свое послание, — заходи. Мы с радостью сфотографируем твоих детишек с самыми симпатичными медвежатами. Твой визит очень нас порадует».

3 марта 1978 года Джеральд и Александра наконец-то улетели в Калькутту. Джеральд впервые ступил на землю своей родины, которую покинул почти пятьдесят лет назад. Тогда ему было три года. «Мы испытали настоящий культурный шок, — вспоминала Александра. — Жара, влажность, запахи, нищета, полное безразличие к человеческой жизни, страдания детей. Нам хватило одной дороги от аэропорта до центра города. В центре нас поразило обилие нищих. Они жили под грязными навесами, между которыми не оставалось ни малейшего зазора». Путешественников принимала чайная компания «Макнил и Маджор». К ним относились так, словно они были представителями королевской семьи. Всю подготовку экспедиции взял на себя Ричард Маджор, директор компании. Ричард всегда делал щедрые пожертвования в Фонд и активно интересовался ситуацией с карликовой свиньей. Джеральда с Александрой поселили на великолепной вилле с кондиционерами, английским садом, вышколенными слугами в белых тюрбанах, готовыми исполнять любое их желание. Но за стенами этого дворца царила все та же нищета. «Джерри сразу же почувствовал себя дома, — вспоминала Александра. — Но он был слишком занят собственными мыслями, чтобы замечать что-то вокруг себя. В Ассаме он был отстраненным и далеким. Он чувствовал, что должен находиться рядом с Ли а не гоняться за крохотной свиньей на другом конце света».

Во время своей индийской поездки Джеральд не переставал писать письма в Северную Каролину. Он безумно хотел получить письмо от Ли, а получив, сразу же бросался отвечать. Он хотел знать, разорвала ли она помолвку со своим американским женихом. В своем первом письме из Ассама 4 марта 1978 года он писал:

«Моя дорогая Макджордж,