— Если они будут вдвоем шансы есть, главное к немцам не попасть. Если вместе со мной примут, причем кто угодно, нас сразу повесят без разговоров, с беглыми рабами здесь разговор короткий. Меня, по крайней мере, точно повесят. Но ты уверен, что гоблины согласны?

— Согласятся, — ответила за меня альтушка. — Как первый немец в пыль разлетелся, они на него как на бога смотрели.

Время оставшиеся до «утра» — которое утром было только по часам центуриона, мы провели в подготовке. По мере приближения прибытия грузовиков с кухней напряжение нарастало. Всех волновал самый главный вопрос — приедет сменная команда черных рейтар, или нет.

Если приедет, шансы у нас конечно будут. Но на то, чтобы обойтись без потерь, минимальные — ночью рейтары не были готовы, сейчас же затея кажется едва ли не более опасной, чем ночное восстание. И когда послышались звуки моторов, весь лагерь буквально замер. Один из бойцов в черных доспехах — стоящий на вышке у ворот, обернулся и жестом показал, что едут только грузовики с кухней. Послышался общий облегченный вздох — воевать с рейтарами никому не хотелось.

Грузовики заехали в лагерь как обычно, подъезжая к палатке столовой. Я двинулся к первому, откуда уже выпрыгнул, судя по форме, наш новый сигнифер.

«Какая неожиданность!» — изумился я.

На замену казненному вчера Илиану Кацарову на должность сигнифера прибыл хорошо знакомый мне человек. Неожиданно, но сильно я этому не удивился: легион Ахен, его местный лагерь — «деревня» еще меньше, чем Княжев. А этот персонаж пусть и гнилой, но определенно пробивной и способный — хотя возможно, в приговоренное подразделение его назначили просто потому, что не жалко. Да и легенда подходящая — Марина беглая, этот дезертир; остальные, думаю, примерно так же должны были выглядеть в итоге по документам.

Сигнифер подошел ко мне без тени сомнений, начал представляться. Но осекся: со стороны дальнего грузовика раздался какой-то шум, и вслед сразу же загрохотали выстрелы. Заскрежетал разрываемый картечью металл кабин — стоящий позади меня Питер тоже начал стрелять, так что водитель ближайшего ко мне грузовика превратился в кровавое месиво.

— Сережа, ибанарот, он просто чихнул! — услышал я раздраженный крик.

Легионеров-конвойных по плану собирались брать в плен. Теперь в плен было брать некого — брони как на рейтарах у них не было, а без нее против штурмганов выжить без вариантов, куда не попади.

За несколько секунд все конвойные и водители погибли, а начавший первым стрелять Сережа получил в голову от злющего Димарко. Еще бы — ночью без стрельбы обошлось, а сейчас мы на всю громкость о себе заявили просто потому, что один из немцев чихнул.

В живых остался только новоназначенный сигнифер — он, даже не оборачиваясь на стрельбу, просто поднял руки. Но понять, что происходит не успел — шагнувший вперед Питер выключил ему свет ударом приклада в голову.

— Ах ты мудило… — негромко произнес я, глядя на упавшего.

— Я? — изумился Питер.

— Нет-нет, вот этот, — пробормотал я, и опустился на одно колено перед бездыханным телом. Возглас мой связан с тем, что на поясе у дезертира висели ножны с финкой НКВД, которую он снял с моего трупа. В груди колыхнулась холодная ярость.

— Падла мразотная, удавил бы…

Я действительно бы его удавил. Но — как свидетель нужен.

Питер побежал к грузовикам, объясняя рабыням что происходит и разговаривая с ними как на родном. Они все поняли, безо всякого волнения и споров уже занимали места в десантных отделениях готовых к выезду броневиков. Я нашел взглядом Димарко и жестом привлек его внимание.

— Дим, это дезертир из Пятой бригады, он там офицера убил. Свяжите и закиньте его в машину, как свидетель пригодиться.

— Понял.

— Выезжайте по готовности, я до гоблинов доеду и догоню.

— Принял.

Пока Димарко с Питером выстраивали и финально инструктировали готовящуюся выкатиться колонну, я уже выехал из лагеря — и притопив педаль, полетел прямо по полю в сторону леса. План есть, альтушка Ольга и суетолог Виталя в машине, готовы уходить; правда, если «моих» гоблинов нет на месте, не будет и планов. Нет, все в порядке — стая высыпала к опушке, едва подъехал к лесу.

Я выпрыгнул из машины, жестом подозвал вожака. Тот подошел на полусогнутых, почти на четырех конечностях — в самом деле как собака. Или как королевский подданный, которые несмотря на то что прямоходящие, тоже на четвереньках часто к владыке подползали.

— Охранять. Проводить, — показал я на выпрыгнувших из машины суетолога и альтушку. — Пятая бригада. Проводить. Охранять, — в руках у меня уже заранее подготовленный рисунок со щитом и буквой «V», а также всеми четырьмя буквенными индексами батальонов.