Присмотрелся. Чуть более смуглая чему у меня прежнего кожа, более тонкие и длинные пальцы — как у пианиста, запястья не такие широкие. Да и вообще я стал тоньше — все же неделя, если не больше, в больничной койке почти без питания даром не прошли. Хочешь похудеть? Спроси меня как!

Вот, опять какая-то дичь в голову лезет. Значит, все в порядке.

Марина уже услышала шорохи, вскинулась. Крикнула что-то, в комнату вбежало несколько медиков, чуть погодя появилась Кайсара. Потом был допрос — специалисты в халатах задали мне сотни вопросов, после пришел черед проверок реакций. И только потом мне разрешили встать с кровати.

Ноги переставлял с трудом. Кстати, тоже не мои — по виду, конечно, с ощущениями все в порядке. Размер ступни прежний остался, но сами ноги стали немного длиннее. Всего на три с половиной сантиметра, но сколько мучений эти сантиметры мне принесли — как раз сейчас доктор объяснял, что увеличить мне рост на десять-двадцать сантиметров было бы гораздо более проще и безболезненнее.

Все параметры моего тела претерпели изменения, и теперь я, уже точно, стал копией Марка Юлия Птолемея Септимия. Все еще не мое имя, менять надо будет. В смысле Марк Юлий — теперь навсегда, до самой смерти, а вот Птолемей Септимий можно будет заменить уже через пару месяцев. Когда официально стану взрослым, перевалив рубеж (его) двадцати семи лет и смогу менять фамилию.

Идти было трудно, так что Марина и Кайсара держались рядом, в готовности помочь. Но мне, конечно, хотелось до зеркала дойти самому. Хотя ощущения те еще — как будто по раскаленным гвоздям шагаю, вместо одежды нацепив на себя железную деву.

Первый раз я сегодня самостоятельно встал с кровати, и первый раз сейчас должен посмотреть в зеркало. Серьезное испытание — Кайсара предупреждала, что может случиться нервный срыв, поэтому они вместе с Мариной сейчас рядом.

Дошел, глянул. Из зеркала в ответ на меня смотрел совершенно незнакомый молодой человек. Чуть смуглый, темноволосый, на фоне чего заметно ярко выделяются голубые глаза. Не мой цвет, а почему — даже думать не хочу. Начал думать о том, что тот, что в зеркале, даже с больничной худобой и растрепанными волосами на героя светской хроники похож, словно сошедшего с обложки модного журнала.

Теперь мне надо сопоставить себя и его.

— Я, — ткнул я себя пальцем в грудь, и незнакомец в зеркале жест повторил. — И там я, — показал я на зеркало.

Ничего. Никаких переживаний, отклика в душе. Ну, стал я выглядеть по-другому, почему это меня должно ввергнуть в пучину нервного срыва?

Пфф, а разговоров-то было.

— Ты в порядке? — тронула меня за руку Кайсара.

— Абсолютно, — кивнул я. — Можно обратно в кроватку?

Вот в кроватку оказалось нельзя: с сегодняшнего дня начиналась программа реабилитации. И повели меня, предсказуемо, в термы. Где, после получаса в розовом бассейне я настолько расслабился, что до массажного стола Кайсара с Мариной меня провождали, передав четверым массажисткам. Чернокожие девушки — те же самые, что мяли меня здесь во время откровенного разговора с Кайсарой. Только тогда массаж был в удовольствие, сейчас же пытка, словно через камнедробилку пропустили. Я справился и ни разу не закричал, хотя были сомнения и мысли позвать на помощь. Не раз и не два возникало ощущение, что массажистки — агенты врагов фамилии, которые просто решили устроить мне такую изощренную казнь.

Массаж продолжался более часа, но — что удивительно, со стола я встал самостоятельно, свежим, передвигаясь без чужой помощи и довольно бодро. Даже поблагодарил мучительниц, крайне удивленный результатом.

До обеда Кайсары рядом больше не было, сопровождала меня в процедурах только Марина. Видимо, как ответственная. Вот после обеда она исчезла, а меня, судя по всему, ожидал серьезный разговор — потому что меня одели в черный с золотом мундир гвардии фамилии, и вывели из терм. Проехались немного на белом открытом автомобиле, вышли у дворца, на питерский метро Кировский завод похожего.

Похож на метро Кировский завод, — еще раз подумал я.

Эхо чужого голоса, живущее у меня в голове, молчало. Как отрезало — хмыкнул я. С одной стороны, привык к нему, с другой — если пропал, и хорошо. Неприятно, когда непонятное что-то в твоей же голове живет.

С такими мыслями я уже прошел через зал Совета Богов, где меня привели к кабинету, где мы впервые встретились с Кайсарой. В нормальных условиях встретились, я имею ввиду — дом, на крышу которого я упал, когда ее с простреленными ногами демоны тащили, довольно далеко отсюда.

Кайсара, что удивительно, ждала меня перед дверью. Вышла встречать, видимо сопровождающие меня варанги сообщили. И едва я подошел, как оказался в крепких объятиях — Кайсара совершенно не скрывала своих чувств.

Сияющие ультрамарином глаза влажно поблескивают, по щеке покатилась слеза.